Тонкие линии (СИ)

– Том, я позавтракать с тобой не успеваю, – заглянула в комнату Лена. – Я только стакан молока на бегу перехватила, а ты разогревай кашу, можешь яичницу поджарить, если хочешь... Бери, что есть в холодильнике, не стесняйся. Когда будешь уходить, закрой дверь, а ключи оставь Людмиле Сергеевне из квартиры напротив, она мне потом передаст. На тумбочке на бумажке – мой номер телефона, не потеряй.

«Вжик, вжик», – застегнулись сапожки. Тамаре почудились всхлипы, и она, поспешно натянув джинсы, прошлёпала босиком в прихожую. Лена уже замоталась шарфом до носа и надевала свою остальную снегурочью экипировку, усиленно моргая мокрыми глазами.

– Лен... Солнышко... Ну что ты. – Тамара приобняла её, смахнула слезинки. – Ну вот, тушь потекла.

Лена поспешно промокнула салфеткой пятнышки, но только ещё больше всё размазала. Махнув рукой, она надела на плечо сумочку и защёлкала дверными замками.

– Лен... Ну не реви, что ты!

Тамара хотела её задержать, обнять, но Незнакомка выскользнула, буркнув:

– Прости, на работу опаздываю.

В пустой тишине кухни всё так же тикали часы, но уже не уютно, а одиноко. Овсянка не лезла Тамаре в горло даже с мёдом, и она ограничилась кофе с кусочком сыра. С тяжестью на сердце она обводила взглядом квартиру, в которой всё успело стать таким родным и милым... Всё дышало Лениной заботой, везде чувствовалась её рука, во всём был её дух.

Тамара скатала трубкой вчерашний рисунок и перетянула резинкой. Решение сделать из него полноценную картину созрело. Бросив прощальный взгляд на пианино, она зашнуровала ботинки. Что ещё? Ах, да...  Телефон. Тамара бережно свернула квадратный листочек с цифрами и спрятала во внутренний карман. Напоследок она выгребла большую горсть сосательных конфет из вазочки: предстояла долгая дорога домой – без сигарет.

Под тихий, грустный снегопад Тамара вышла сильно заранее – за два часа до поезда. Просто не вытерпела, не смогла дольше тянуть это прощание – и теперь бродила по улицам. Ноги привели её к дому Лики. Зачем? Наверно, ей хотелось проверить, ёкнет ли сердце, шелохнётся ли в нём хоть что-то. Говорят, любовь излечивается другой, более сильной любовью...

Воспоминания шелестели страницами. В этом дворе скрипели по снегу их с Ликой шаги, когда Тамара приезжала на прошлый Новый год. На этих качелях на детской площадке Тамара качала девушку. Много, много всего здесь было, но это относилось к другой Лике – не той, которая сказала ей: «Уходи, а то полицию вызову».

И надо же было такому случиться, что Лика как раз выходила из подъезда, разговаривая с кем-то по телефону! Тамара замерла, всматриваясь в знакомое, но уже до грусти чужое лицо. Не окликнула по имени, не позвала, просто смотрела и слушала своё сердце. Что-то светлое ещё жило в нём – былая нежность, а точнее, ностальгия по нежности, воспоминание о ней. Не осталось ни злости, ни обиды: всё смыла музыка тонких линий и мудрое, настоящее, родное тепло Незнакомки. Вчерашний день смотрел серыми глазами в небо чуть более светлого оттенка, чем они сами. Тамаре уже ничего не хотелось ему сказать.

Лика, заметив Тамару, на миг остолбенела, и её взгляд опять стал пустым и чужим, испуганным. Не говоря ни слова, она быстро-быстро припустила по пешеходной дорожке вдоль дома – только каблучки по снегу поскрипывали. Тамара не стала ни догонять, ни окликать её, лишь проводила взглядом до поворота, а потом развернулась и пошла в сторону вокзала, чтобы успеть как раз к посадке.

Вернувшись домой, она первым делом затеяла уборку. Её холостяцкая квартира показалась ей неуютной, неряшливой – какой-то мужской, что ли. Потом она привела и саму себя в порядок – зашла наконец в парикмахерскую. Ножницы щёлкали над ухом, и на накидку падали десятисантиметровые пряди. Машинка чуть пощекотала шею. Из салона Тамара вышла обновлённая, с аккуратной короткой стрижкой вместо «заброшенного сада» на голове. Само собой, разобралась с проблемами и бросилась в работу: деньги были на исходе. Между заказами она понемногу осуществляла свою задумку – писала маслом портрет Лены на мятой постели. Незнакомка была обнажённая и прекрасная, полная чуть усталой, разморённой неги после долгой ночи любви. Вся её поза воплощала собой сладострастный соблазн, но прозрачные, хрустально-звёздные глаза при этом оставались ясными и невинными, сочетая несочетаемое: бесстыдство и чистоту, раскрепощённость и скромность, чувственность и целомудрие. Карандашный рисунок в качестве опоры почти не понадобился: Тамара и так прекрасно видела образ Незнакомки перед мысленным взглядом – в мельчайших деталях, под любым углом, с любой стороны. Лена жила, дышала, говорила, двигалась в её воображении, послушно принимая позу, нужную художнице.

Зайдя на форум, Тамара написала Незнакомке в личном сообщении:

«Привет. Знаешь, мне кажется, я влюбилась по уши. Втрескалась, как никогда в жизни».

Ответ последовал через полчаса, когда Незнакомка появилась онлайн:

«И кто же эта счастливица?»

Грустновато светились строчки её сообщения на экране, без смайликов, серьёзно и как-то сиротливо...