Тонкости укрощения теневых драконов 2, или Попробуй не влюбись! (СИ)

А пока… пока он вернется к этому клятому вечеру и сделает вид, что так и было задумано. Так – и никак иначе! Ведь ничего страшного не произошло. Совсем скоро он все исправит. Все изменит. И все вернется на круги своя.

Но тьма плясала в глубине глаз древнего энергата и ледяными клочьями стелилась по полу.

А далеко-далеко, за сотни следов от столицы Объединенных земель в шатре Девы Судьбы, милостивой богини-плетельщицы, её верная прислужница снова бросила кости. Те взмыли вверх, блеснули гранями, переворачиваясь.

– Надо же, – прозвенел в тишине голос молодой женщины, обряженной в просторный светлый балахон, – если на то воля твоя будет, Дева. Истинная Тьма и Та, что была создана, а не рождена… Дивный, странный союз. Но крепкий, крепкий… Интересно, где же отец малышки? Он так и не понял, что, сотворив доброе дело, может быть, одно из немногих в своей жизни, дал себе шанс…

Яркая искра светильника взметнулась во тьме, озаряя белые волосы и подернутые пленкой глаза.

– Да… шанс на жизнь, – перекатились по столу кости, – шанс на любовь. Шанс на исполнение его самых сокровенных желаний. О которых он и сам уже забыл. Иногда даже наш враг может стать вернейшим другом… Сыграем, Госпожа, сыграем…

За пределами палатки жил, дышал, играл огнями, перебрасывался фразами на всех известных языках огромный город на побережье.

Интерлюдия 2. Месть на кончике языка.

Тьму разрезал неровный росчерк портала. Тускло-серый, дрожащий, он, казалось, вот-вот распадется. Но прошла секунду, другая, грани «окна» стабилизировались, и оттуда на пол выпало тело.

Оно слабо шевельнулось, застонало, а потом безвольно откинулось на ковер, и лишь редко вздымающаяся грудь да подёргивающиеся пальцы говорили о том, что человек жив. Только вот человек ли? Лисья расколотая маска рассыпалась крошевом, открывая лицо того, кого называли Дамским Королем.

Его грудь порывисто вздымалась, носил прийти в себя и открыть глаза не хватало. Любого другого полученные ранения и вовсе бы убили, но он был слишком живуч и силен благодаря ненавистной крови, что текла в его жилах. Ненавистной, проклятой тварьей крови.

Волосы цвета крови расплескались по полу, тускло мерцая. Краска слезла, как и всегда, когда он применял слишком много магии. Морок тоже спал, бесстрастно обнажая худое скуластое лицо. Его черты были слишком… несуразными, пожалуй. Все по отдельности – полноватые для мужчины, но красивой формы губы, вызывающе острые скулы, не менее острый нос с небольшой горбинкой-шрамом, большие миндалевидной формы глаза с длинными слипшимися ресницами и даже небольшие уши, чуть заостренные на кончиках, – смотрелось приятно, даже красиво. А вот вместе… он походил на грубо слепленную куклу. Тот, кого считали признанным красавцем, на самом деле им никогда не являлся – и за это люто ненавидел тех, кто произвел его на свет ещё сильнее.

Сколько пинков и тычков, сколько ненависти и яда пришлось ему выдержать с детских лет!

Дайаарт Тхи. Тхи – значит, на языке фэйри, «грязный». Грязная кровь. Он был рожден от одной из чародеек, приближенных ко Двору клана Ядовитого Шипа и её пленника-человека. Возможно, даже не мага. Он никогда не интересовался судьбой отца, потому что никогда его не видел. Впрочем, он и мать видел лишь дважды – при рождении – и через десять лет. Тогда, когда убедились, что он не унаследовал никаких способностей и абсолютно бездарен.

После этого его было решено убить, но привязавшаяся к нему низшая феа, одна из ши, той же ночью тайком вывела из сида и переправила к людям.

Мужчина слабо шевельнулся и, наконец, приподнялся. Подполз к небольшому комоду, стоявшему у стены, и почти на ощупь открыл один из ящиков, зашарив рукой. Где оно должно быть, где? Маленькая склянка с синей жидкостью едва не выскользнула из пальцев.

– Чтоб вас твари жрали, – процедил зло.

Голос… голос и волосы – вот, что было в нем действительно прекрасного, фейского. Его голос мог свести с ума, подарить наслаждение или ввергнуть в пучину отчаянья. На его голос тупоголовые человеческие девицы слетались как мухи на мед. И он, не испытывая ни капли жалости, пользовался их чувствами.

Зелье провалилось в желудок, руки затряслись, но, наконец, спустя несколько минут, ему полегчало.

Хорошо. Очень хорошо. То есть, разумеется, отвратительно. Эти идиоты из Совета позволили себя убить и уничтожить весь их многолетний труд. Но. У него все ещё оставался шанс… маленький, мизерный, но шанс самому остаться в прибытке.

Много лет он шел к вершине. Много долгих, мучительных лет. Он переступал через себя. Через грязь, кровь, жалость, привязанности. Такому, как он, они были чужды. Смешные человеческие слова.

Мужчина поднялся, шатаясь, и побрел к одной из дверей. Там была ванная. Не роскошный бассейн, как у него дома, но тоже сойдет. На первый раз. Мужчина, ни капли не стесняясь, сбросил окровавленную одежду, залезая под горячие струи воды и запрокидывая лицо.