Тоннель

Когда женщина-Мерседес с измученным лейтенантом и группой добровольцев добралась наконец до полицейского Форда, версия грустной хозяйки Порше Кайен насчет «чего-то по-настоящему плохого» успела расползтись по рядам, как вредоносная плесень, и отравила всех. Причем настолько, что появление неприятной чиновницы с ее очередными инструкциями никакого протеста не вызвало, а скорее наоборот — неожиданно всех взбодрило. Какие бы новые глупости ни выдумала в этот раз женщина в синем костюме, она предлагала хоть какое-то действие, и это все равно было лучше пустого и тоскливого ожидания в душных машинах. Вероятно, она тоже это понимала, поэтому обошлась без вступлений.

— У выезда из тоннеля погибли люди, — строго сказала она, явно не в первый раз. — Запах усиливается, и это очень опасно для тех, кто находится рядом. Все машины необходимо передвинуть назад, к въезду. Вопросы есть?

Вопросов не было. Она и не ждала их.

— Вот и прекрасно. Тогда разойдитесь по местам и будьте готовы. Перегоном будет руководить старший лейтенант.

Старлей кивнул и вяло, заученно помахал. Глаза у него были красные, как у кролика-альбиноса.

— Блин, — шепотом сказала нимфа. — А в туалет теперь как?

— Придумаем что-нибудь, — таким же шепотом ответила Саша. — Ну что делать, будем ходить вперед.

— Ага, вперед, — застонала нимфа. — Туда километров пять, наверно, пилить. Слушайте, у вас тапочек нету лишних? Или кроссовок каких-нибудь, я отдам...

Митя откашлялся и подавил желание поднять руку. Как-то возмутительно на него все-таки действовала женщина-завуч, и побороть это никак не получалось.

— Подождите, — сказал он, а предательскую руку сунул в карман. — С этой стороны тоже нужна санитарная зона, хотя бы метров пятьдесят. Люди не могут справлять нужду где попало, это тоже скоро станет небезопасно.

Женщина-Мерседес быстро подняла голову.

— Вы врач? — спросила она.

— Нет, — сказал Митя и приготовился спорить. — А что, это важно?

— Слышали, лейтенант? — спокойно сказала женщина-Мерседес. — Едем не до конца, оставим пятьдесят метров.

— И про воду, — выдохнула нимфа и придвинулась. — Про воду спроси.

— И еще, — сказал Митя. — Все надо сделать очень быстро. Несколько сотен двигателей — слишком большая нагрузка на систему вентиляции, она на такое не рассчитана. Ворота закрыты, а мы и так уже сожгли достаточно воздуха и ни одной лишней минуты позволить себе не можем. Надо двигаться группами — завелись, сдали назад и сразу заглушили, потом следующие. Ну и так далее.

Рослая чиновница нахмурила светлые брови и сделала вид, что задумалась, — в основном для того (показалось Мите), чтобы еще раз напомнить, кто именно принимает здесь решения.

— Это нетрудно, — сказал он и почувствовал, что краснеет, да что ж такое. — Достаточно просто расставить регулировщиков.

Она улыбнулась, скупо, начальственно, и кивнула наконец.

— Значит, расставим, — сказала она. — Сколько их понадобится, по-вашему?

— Надо, чтобы они видели друг друга, — сказал Митя. — Так что чем больше, тем лучше.

— Сможете помочь? — спросила она тогда. — Это надо будет организовать, и нужно больше добровольцев. Возвращаться не будем, нет времени, их придется набрать здесь.

— Я! — раздался рядом взволнованный тонкий голос. — Я пойду, пап, запишите меня!

Хороший отец, конечно, сказал бы сейчас своей дочери, что это вообще не обсуждается, без разговоров. Что управлять движением десятков автомобилей в тесной бетонной трубе, где нет ни тротуара, ни островков безопасности, — задача для взрослых, а шестнадцатилетние девочки должны тихо сидеть в машине и смотреть в окно до тех пор, пока им не скажут, что можно выйти. А желательно — до тех пор, пока не откроются ворота. Но лицо у Аськи было такое нетерпеливое, такое радостное, он даже не сумел вспомнить, когда она в последний раз так на него смотрела — как будто от него в самом деле что-то зависит. Как будто он все еще может сделать ее счастливой легко, если подует в живот или подбросит к потолку — тихонько, чтоб не испугалась, но чтобы захохотала. Ну или просто разрешит вылить невкусный суп в раковину и не ложиться спать до полуночи. Когда столько лет видишь свою дочь раз в месяц по выходным, которые сам же нередко и переносишь то на следующую неделю, то просто на неопределенное попозже, единственный вариант вернуть себе хоть немного ее приязни — позволить ей делать все, что запретила бы мама. Жалкий прием, недостойный, но на все остальное у тебя давно нет ни права, ни сил, ни даже денег.

— Запишите, — сказала Ася еще раз, уже не ему, а женщине в синем костюме. — Вот этот кусок — мой, я тут всех знаю.

Женщина-Мерседес кивнула, снова вытащила свой блокнот и огляделась.

— Кто еще? — спросила она.

Говно я, а не отец, подумал Митя и все-таки поднял руку. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 11:32