Тоннельщики

– Говорить ничего не буду, не уполномочен. Информационные подборки получите, ограниченный допуск вашему ИИ дан, что надо, сами почерпнёте, не маленькие. Если вам требуется помощь или не хватает дроидов, составьте список, постараемся помочь в меру своих сил и возможностей. Дальнейшее обсуждение предлагаю отложить до стыковки.

– Стыкуйтесь с принтером, станция не сможет принять фрегат, у нас все переходники во время боя разбило, и стыковочные узлы остались только для катеров и мелких судов.

– Хорошо, принимается, подготовьте принтер к стыковке. Переходные галереи у нас свои. Жду вас в кают-компании в семнадцать ноль-ноль. Отбой.

– Нам дали канал! – через тридцать секунд радостно донеслось из динамика.

– Марья, ты всё слышала?

– Так точно! На принтер сообщила, извини командир, что воспользовалась твоим именем…

Марья хотела сказать что-то ещё, но остановилась на полуслове. В палате повисла напряжённая тишина.

– Марья?

– Пеленгую наш корвет. «Купцы» идут с «товаром», будут завтра. Подробности не для внешней связи.

* * *

Заложив руки за спину, каплей мерил ногами ограниченное пространство кают-компании «Скорого». Его благородие капитан Золотухин так и не снизошли до грязного смерда с куска разбитого в хлам металла. Что ж, не в плюс это ему, не в плюс, карма хиреет с худыми активами, подточенными гордыней. Недаром гордыня у христиан считается одним из смертных грехов. Хотя сам Северов склонялся к другой версии: видимо, номинальный капитан дураком не был, понимая, что компетентные люди разберутся без него, поэтому предпочёл деликатно отойти в сторону и не портить им компанию своим присутствием.

А предпосылки к последней теории были. Развалившись в удобнейшем ортопедическом кресле и потягивая мелкими глоточками великолепнейший коньяк из личных запасов Ильина, Богдан искоса наблюдал за хозяином. Обладая массивной фигурой вышедшего на охоту танка, тот двигался на удивление мягко и пружинисто, подобно капли ртути перетекая из положения в положение. В голове Богдана с первой секунды очного знакомства и крепчайшего рукопожатия, после которого он незаметно тряс отдавленной ладонью, крутилась шальная мысль, но ухватить её за хвост никак не удавалось. Между тем старпом аккуратно и настойчиво подвёл тоннельщика к рассказу о последних событиях и начал вытягивать из собеседника подробности и пикантные детали. Понимая, что каюта от пола до потолка напичкана электроникой и биометрическими датчиками, Северов не врал, предпочитая уводить разговор в сторону на особенно скользких моментах. Промолчал Северов о полученном с удалённых маяков зашифрованном сигнале корвета от возвращающейся команды. Трудно отказаться от застарелой привычки держать туз в рукаве, тем более псевдоувалень оказался совсем непрост. Работал Ильин умело, можно сказать филигранно. Под безголовой маской тупого вояки ловко скрывая острый ум и безупречную логику, чем-то неуловимо напоминая спящего в «морозильнике» Михеича и ускакавшего бить обидчиков Муху. Так тонко шевелить струны человеческой души умеют лишь профессиональные психотерапевты и съевшие не одну собаку сотрудники спецслужб. Будучи на борту станции, Богдан с Марьей и Ли договорились не посвящать гостей в самый опасный секрет. Уровень не тот, а теперь Северов начал сомневаться, потому что была в Ильине какая-то неправильность, цепляющая взгляд бывшего штурмовика.

– Проект «Ратибор», – едва слышно соскользнуло с языка Северова, наконец поймавшего ускользающую мысль. Вот оно! Вот та мушка, надоедливо мелькающая перед глазами последний час.

– «Святогор», – механически поправил Ильин и вздрогнул от того, что брякнул лишнее.