Топор с посеребренной рукоятью

Советую рассмотреть рисунки и барельефы, они помогут вам понять, как вознеслась Атлантида за время моего правления. Здесь вы найдете кое-какие свидетельства о характере и нравах людей, пока они находились под моим владычеством. Жизнь была чрезвычайно разнообразна, многоцветна, многостороння... В нынешнее серое время это назвали бы «бесстыдной оргией», ха-ха-ха... Что ж, называйте, как хотите. Я принес эти радости в мир, я наслаждался сполна и ни о чем не жалею. И если б пришлось начать сначала, я бы все повторил и сделал бы больше... Но как, однако, тягостен дар вечной жизни! Варда, которого я проклинаю и которого следовало убить прежде, чем он смог мне противостоять и восстановить против меня людей, Варда оказался в данном отношении мудрее меня. Он иногда посещает землю, но как дух, а не как человек.

— Теперь я покину вас. Вы пришли сюда из любопытства, друзья мои. Надеюсь, я его удовлетворил, ха-ха-ха...

Засим он исчез. Да, да, исчез, растаял прямо у нас на глазах. Он чуть отступил от колонны, к которой прислонялся, и его великолепная фигура утратила четкость очертаний, глаза погасли. Через мгновение он превратился в темное клубящееся облачко, которое поплыло вверх в застойной воде ужасного зала.

Мы не стали задерживаться в том жутком месте: оставаться было небезопасно. Снимая с плеча Билла Сканлэна ядовитого пурпурного слизня, я обжег себе руку ядом. Когда мы шли к выходу, я вновь содрогнулся при виде бесстыдных барельефов, созданных самим дьяволом. Затем мы почти побежали по темному коридору, проклиная свою глупость, из-за которой сюда забрались. Мы испытали огромное облегчение, когда наконец выбрались на фосфоресцирующую равнину, и снова увидели вокруг себя чистую прозрачную воду. Через час мы были дома и, сняв шлемы, устроили у себя в комнате совет. Мы с профессором были слишком потрясены, чтобы облечь свои мысли и чувства в слова. Но неукротимому жизнелюбию Сканлэна было все нипочем.

—Ну и ну! — воскликнул он. — Влипли же мы в историю! Этот парень небось прямо из ада заявился. Со своими картинками и статуями он кого угодно за пояс заткнет. Надо решить, как нам быть.

Доктор Маракот глубоко задумался. Затем, позвонив в колокольчик, он вызвал приставленного к нам человека в желтом и сказал:

—Манд!

Когда явился наш друг, Маракот вручил ему роковое письмо. Меня восхитило самообладание Манда: своим любопытством, которому нет оправдания, мы, спасенные им незнакомцы, поставили под угрозу не только его жизнь, но и жизнь всего его народа; он смертельно побледнел, читая письмо, но в грустных карих глазах его не было упрека. Он только печально покачал головой.

—Ваал-Сепа! Ваал-Сепа! — воскликнул он и судорожно закрыл лицо руками, как бы заслоняясь от жуткого видения. В конце концов, охваченный невыразимым горем он в отчаянии заметался по комнате. Когда он ушел, чтобы огласить роковое послание остальным атлантам, мы услышали звон огромного колокола, созывавшего всех в Центральный зал.

Так мы идем? — спросил я. Доктор Маракот лишь пожал плечами.

Зачем? Демоническая власть сильнее нас.

—Вы правы! — сказал Сканлэн. — Кролики бессильны перед удавом. Однако, разрази меня гром, если мы не должны помочь им! Ведь что получается: мы с вами вызвали дьявола, заварили всю эту кашу, а расхлебывать, что же, придется им?!

- Что же вы предлагаете? — нетерпеливо спросил я, так как понимал, что за напускным легкомыслием Сканлэна скрываются сила и практичность современного человека, привыкшего все делать своими руками.

—У меня нет идей, хоть обыщите, — отвечал он. — Но думаю, этот парень не такой уж неуязвимый, как ему кажется. Глядишь, он чуток и поизносился от времени, ведь если верить ему на слово, лет старикашке немерено.

—Может, просто напасть на него?

—Нет, это ничего не даст, — сказал доктор. Сканлэн подошел к своему ящику, и когда он

повернулся к нам, в руке у него оказался большой шестизарядный револьвер.

—Ну, как насчет этого? — спросил он. — Подобрал его на месте катастрофы. Думал, пригодится. У меня к нему и дюжина патронов имеется. А что, если проделать столько же дырок в старой мумии? Глядишь, часть магии и улетучится... О Боже! Что это... что со мной?

Револьвер выпал у него из руки и ударился об пол, а сам Сканлэн, извиваясь от страшной боли, обхватил запястье. Правую руку ему свела страшная судорога, и когда мы попытались помочь, то почувствовали, что мышцы у него вздулись и стали как древесные корни. От мучительной боли по лицу бедняги катился пот. Наконец, совершенно обессиленный и покорный, он повалился на кровать.

—Все!.. Я выбываю из игры, — сказал он. — Сдаюсь! Да, спасибо, уже не так больно. Вильям Сканлэн в нокауте. Это мне будет наукой. Против ада с шестизарядником не попрешь, и пытаться нечего. Признаю свое поражение.

— Да, это вам будет уроком, — сказал Маракот, — и, надо сказать, серьезным уроком.

— Так что же, положение безнадежное? — вырвалось у меня.