Торговцы грезами

– Об этом трепались во всех кабаках – от Кордавы до Асгалуна. Где-то с опозданием на год тамошние новости добрались в наше захолустье, успев к тому времени обрасти такой бородой из сплетен и небылиц, что сразу и не разберешься, что может оказаться правдой, что – не совсем, а что – чистой воды выдумки. Но главное мы сразу поняли – ты натворил кучу дел, умудрился влипнуть во все возможные неприятности и героически пал. Знаешь, Карела страшно огорчилась, когда признала, что скорее всего ты на самом деле отправился на вечный постой к Нергалу. Головой не поручусь, но слишком многим показалось, что она даже плакала о тебе.

– Карела? – недоверчиво переспросил Конан. – Если она о чем и плакала, так только о том, что лишилась возможности лично оторвать мне голову…

Киммериец всегда считал, что у Карелы по прозвищу Рыжий Ястреб совершенно не в порядке с мозгами. Иначе с какой бы стати очаровательная девчонка занималась бы не подобающими каждой нормальной разумной женщине вещами, а носилась по горам между Немедией, Офиром и Заморой, командуя лихой шайкой наполовину разбойников, наполовину контрабандистов? Кроме того, Карела была готова в любой час дня и ночи прикончить любого, кто усомнился бы в ее праве приказывать или не признал бы ее лучшим бойцом по ту и по эту сторону Карпашских гор. Конан дрался с ней по меньшей мере трижды, не считая множества мелких стычек между делом, и потом признавался (правда, только себе), что всякий раз победа доставалась ему совсем не так легко, как обычно. Короче, Рыжий Ястреб была штучка еще та. Конечно, с ней никогда не приходилось скучать, но любому, кто долго находился в ее обществе, грозило окончательное и бесповоротное умопомешательство.

Последний раз судьба свела варвара и лихую разбойницу три или четыре года назад – вроде бы и не столь давно, а вроде бы и несколько столетий назад. С того времени успела произойти тьма всяческий событий, заслонивших неугомонную Карелу, друзей-приятелей из Карпашских гор, а также невозмутимого посредника-скупщика и поставщика сведений из Шадизара, носившего, как после некоторого усилия припомнил Конан, имя Эзаэдро.

А сейчас этот самый Эзаэдро, почти не изменившийся и все также с ироничной полуулыбкой взиравший на мир и творящиеся в нем несуразности, сидел за столом напротив незваного и не совсем приятного гостя, безмятежно рассказывая о событиях, случившихся после того, как киммериец покинул отряд Карелы, отправившись в поисках приключений на побережье Западного Океана. За окнами медленно разгорался рассвет, на широком диване, наполовину задвинутом в неглубокую стенную нишу, спала, завернувшись в плащ, Ринга, наотрез отказавшаяся устроиться в любой предложенной хозяином комнате.

Эзаэдро, увидев маленькую спутницу варвара, понимающе хмыкнул, но пока не задал ни одного вопроса. Впрочем, он вообще ни о чем не спрашивал, даже о причинах, приведших киммерийца посреди ночи в его сад. Рабирийка же на глазах превратилась из хладнокровной убийцы в насмерть перепуганную девочку, боящуюся сказать хоть слово и на любой вопрос начинавшую трясти головой, показывая, что ничего не понимает. Зато Ринга без хлопот добилась своего – присутствовала при интересующем ее разговоре, не принимая в нем участия. Конан подозревал, что она не пропустит мимо ушей ни единого сказанного слова, вот только зачем ей это понадобилось? Она ведь никогда слухом не слышала о Кареле и ее Вольном Отряде, и не имела представления о тайных караванных тропах, соединявших Офир, Коринфию и Замору или о том, что порой творилось на этих тропах… Ладно, пускай подслушивает, раз такая любопытная, все равно половины не поймет.