Торговый дом Домби и сын, Торговля оптом, в розницу и на экспорт (Главы I-XXX)

- Если бы я не знал, что он слишком меня любит, чтобы удрать и против моего желания поступить на судно, я бы начал беспокоиться, - сказал мистер Джилс, постукивая согнутыми пальцами по двум-трем барометрам. - Право же, начал бы. "Весь в Даунсе" *, а? Большая влажность! Ну, что ж! Дождь нужен.

- Мне кажется, - сказал мистер Джилс, сдувая пыль со стеклянной крышки компаса, - мне кажется, что в конце концов ты склоняешься к задней гостиной не более точно и прямо, чем мальчик. А гостиная обращена как нельзя правильнее. Прямо на север. Нет уклонения хотя бы на одну двадцатую ни в ту, ни в другую сторону.

- Здравствуйте, дядя Соль!

- Здравствуй, мой мальчик! - воскликнул мастер судовых инструментов, живо оборачиваясь. - А, так ты уже здесь?

Бодрый, веселый мальчик, оживившийся от быстрой ходьбы под дождем, миловидный, с блестящими глазами и вьющимися волосами.

- Ну, что, дядя, как вы здесь поживали без меня весь день? Готов обед? Как я голоден!

- Что касается того, как я поживал, - добродушно сказал Соломон, - то странно было бы, если бы без такого повесы, как ты, мне не жилось гораздо лучше. Что касается обеда, то вот уже полчаса, как он готов и ждет тебя. А что касается голода, то и я голоден.

- Ну, так идемте, дядя! - воскликнул мальчик. - Ура адмиралу!

- К черту адмирала! - возразил Соломон Джилс. - Ты хочешь сказать лорд-мэру.

- Нет, не хочу! - закричал мальчик. - Адмиралу - ура! Адмиралу - ура! Вперед!

После такой команды валлийский парик и его обладатель были доставлены без сопротивления в заднюю гостиную, словно во главе абордажного отряда в пятьсот человек, и дядя Соль со своим племянником живо принялись за жареную камбалу, имея в перспективе бифштекс.

- Лорд-мэр, Уоли, - сказал Соломон, - на веки вечные! Больше никаких адмиралов. Лорд-мэр - вот твой адмирал.

- Да неужели? - сказал мальчик, покачивая головой. - Даже меченосец * все-таки лучше, чем он. Тот хоть иногда обнажает свой меч.

- И при этом имеет глупейший вид, несмотря на все свои старанья, возразил дядя. - Послушай меня, Уоли, послушай меня. Взгляни на каминную полку.

- Кто же это повесил мою серебряную кружку на гвоздь? - воскликнул мальчик.

- Я, - ответил дядя. - Никаких больше кружек. С сегодняшнего дня мы должны приучаться пить из стаканов, Уолтер. Мы люди торговые. Мы связаны с Сити. Сегодня утром мы начали новую жизнь.

- Ладно, дядя, - сказал мальчик, - я буду пить из чего вам угодно, пока могу пить за ваше здоровье. За ваше здоровье, дядя Соль, и ура...

- Лорд-мэру, - перебил старик.

- Лорд-мэру, шерифам, городскому совету и всем городским властям, сказал мальчик. - Многая лета! Дядя, вполне удовлетворенный, кивнул головой.

- А теперь, - сказал он, - послушаем о фирме.

- Ну что касается фирмы, много не расскажешь, дядя, - сказал мальчик, орудуя ножом и вилкой. - Это ужасно темный ряд конторских помещений, а в той комнате, где я сижу, есть высокая каминная решетка, железный несгораемый шкаф, объявления о судах, которые должны отплыть, календарь, несколько конторок и табуреток, бутылка чернил, книги и ящики и много паутины, а в паутине, как раз над моей головой, высохшая синяя муха; у нее такой вид, как будто она давным-давно там висит.

- И это все? - спросил дядя.

- Да, все, если не считать старой клетки для птиц (не понимаю, как она туда попала!) и ведерка для угля.

- Неужели нет банковских книг, или чековых книг, счетов, или каких-нибудь других признаков богатства, притекающего изо дня в день? осведомился старый Соль, пытливо глядя на племянника из тумана, который как будто всегда окутывал его, и мягко подчеркивая слова.

- О да, этого, должно быть, очень много, - небрежно отвечал племянник, - но все это в кабинете мистера Каркера, мистера Морфина или мистера Домби.

- А мистер Домби был там сегодня? - осведомился дядя.

- О да. Весь день то приходил, то уходил.

- Вероятно, он никакого внимания на тебя не обращал?

- Нет, обратил. Подошел к моему месту, - хотел бы я, дядя, чтобы он не был таким важным и чопорным, - и сказал: "А, вы - сын мистера Джилса, мастера судовых инструментов?" - "Племянник, сэр", - отвечал я. "Молодой человек, я и сказал: племянник", - возразил он. Но я бы мог поклясться, дядя, что он сказал: сын.

- Полагаю, что ты ошибся. Это неважно.

- Да, неважно, но я подумал, что ему незачем быть таким резким. Никакой беды в этом не было, хотя он и сказал сын. Затем он сообщил, что вы говорили с ним обо мне, и что он подыскал для меня занятие в конторе, и что я должен быть внимательным и аккуратным, а потом он ушел. Мне показалось, что я как будто не очень ему понравился.

- Вероятно, ты хочешь сказать, - заметил старый мастер, - что он как будто не очень тебе понравился.

- Ну, что ж, дядя, - смеясь, отозвался мальчик, - быть может, и так! Я об этом не подумал.