Торквемада и испанская инквизиция

Берналдес пишет, что, несмотря на запрет вывозить золото из Испании, многие изгнанники брали его с собой в немалых количествах, тщательно пряча, что весьма вероятно. Впрочем, некоторые из приводимых им слухов кажутся преувеличенными. Основной способ вывоза, утверждает Берналдес. состоял в том, что дукаты переплавляли в мелкие шарики, которые заглатывали перед досмотром. Особенно усердствовали (если опять-таки верить слухам) женщины, ухитрявшиеся прятать внутри себя до тридцати дукатов каждая.

Эти россказни, получившие широкое распространение, добавили горя беглецам: некоторые из них, плывшие из Кадиса в Фес⁷⁹ , попадали в руки мавров у берегов Африки; их не только лишали пожитков – случалось, бандиты вспарывали им животы в поисках золота.

За три месяца – столь краткий срок был отпущен израильтянам – они продали или обменяли то, что успели, и бросили все, на что не смогли найти покупателей. Все девочки и мальчики в возрасте от двенадцати лет и старше вступили в брак, чтобы всякая достигшая брачного возраста девушка находилась под защитой мужа.

Исход из Испании начался в первую неделю июля 1492 года. Те из изгоев, кто был побогаче, обеспечивали своих более бедных собратьев, следуя обычаю, установившемуся еще в гетто. Многие очень богатые преуспевающие торговцы оставляли огромные состояния и, по словам Берналдеса, доверившись «напрасной безрассудной надежде», избирали суровую стезю изгнания.

Приходский придворный священник запечатлел живописную картину этой эмиграции – картину, которая должна вызывать у христианина слезы стыда.

…Они двигались пешком, верхом на лошадях или ослах, сидя на телегах, молодые и старые, крепкие и немощные, здоровые и больные, кто умирая, кто только родившись, и многие от усталости валились с ног в придорожную пыль – эти скорбные процессии тащились сквозь июльскую жару и пыль. На каждой ведущей из страны дороге – на юг ли, к морю; на запад ли – в Португалию; на северо-восток ли – в Наварру – встречались движущиеся в беспорядке толпы людей, представлявшие собой столь безутешное зрелище, что не было христианина, у которого оно не вызвало бы жалости.

Помогать им не смели из страха перед указом Великого инквизитора, зато со всех сторон доносились призывы принять крещение, что лишь увеличивало их страдания. И некоторые, не имея более сил терпеть муку полного изнеможения и безнадежности, сдавались и отрекались от бога израильского.

Но таких было относительно мало. Раввины всегда оказывались рядом, чтобы поддержать людей, поднять настроение. Юношей и девушек просили петь в пути песни, и звуки бубнов подбадривали изнуренных путников.

Андалузцы направлялись в Кадис, где собирались сесть на корабли. Арагонцы также шли к побережью, чтобы отчалить из Картахены; многие каталонцы тоже выбирали морской путь, отплывая в Италию, где – любопытная деталь! – папа-каталонец (Родриго Борджа) предоставил им кров и защиту. В самом сердце преследовавшей их системы!

О тех, кто добрался до Кадиса, Берналдес пишет, что при виде моря они пришли в великое волнение. Воображение изгнанников разгорячилось от проповедей раввинов, в которых их сравнивали с предками, спасавшимися от египетской неволи. Они доверчиво ожидали увидеть повторение чуда, которое произошло с водами Красного моря, надеясь, что и воды Средиземного моря расступятся и пропустят их к побережью Берберии – Северной Африки.

Тех, кто отправился на запад, принял король Жуан Португальский, назначив низкую пошлину в размере одного крузадо⁸⁰ с человека за шесть месяцев пребывания в стране. Поэтому многие осели в Португалии и занялись торговлей, что им было позволено при условии уплаты сотни крузадо с семьи.

В нашу задачу не входит следовать за израильтянами в изгнание и подробно описывать печальную участь, постигшую многих из них как от рук последователей милосердного Христа, так и от рук детей пророка Магомета. Многие мыслители и раввины покинули тогда Испанию, и в их числе были Исаак Абоаб, последний принц кастильских иудеев, и Исаак Абарбанель, откупщик королевских податей.