Торнан-варвар и жезл Тиамат

Добравшись до Жилой площади, он не сразу нашел свою палатку. Кратко объяснил ситуацию и изложил план штурма старой развалины, по ходу дела уточненный двумя Другими участниками. Потом они принялись готовиться.

Марисса сбегала на не утихающий на ночь рынок и купила за семь серебряных длинную тонкую ареековую веревку. Торнан заказал у кузнеца, работавшего здесь же, в углу площади, небольшой крюк, выкованный на его глазах, а потом за пару мелких медных монет обзавелся у старьевщика потертой подстилкой, которую тут же распорол на полосы, коими обмотал крюк. А Чикко тем временем занимался своими снадобьями, которым тоже отводилась немалая роль в грядущем похищении.

— Кстати, кто такие сиитхи? — спросил Торнан шамана, вспомнив слова жреца.

— Эльфов вроде так называли на юге, — ответил Чикко. — А что?

— Да так, болтают, — отмахнулся Торнан. — Просто похожим словом себя борандийцы называют иногда. А все же интересно, эти самые сиитхе-эльфы были? — в задумчивости спросил он. — Были или нет? Марисса, что вам в вашей школе на этот счет говорили?

— Я плохо училась, — самодовольно сообщила она. — И вообще — отстань. У нас все же шаман не из последних, — с легким раздражением сказала Марисса. — Можно сказать, великий шаман.

— До великого шамана мне было далеко, — грустно уточнил Чикко.

— Все равно. Вот слетал бы в прошлое, да и сказал бы, что ты там увидел. А заодно бы подсказал, были там эльфы с гоблинами или нет.

— Шаман видит в трансе не то, что хочет, а то, что ему показывают духи, — уточнил Чикко. И вообще: вот если я слетаю в будущее и увижу, как ты занимаешься со мной любовью — что ты на такое сказала бы?

— Сказала бы, — не моргнула воительница глазом, — что некоторых магов невредно бы слегка подхолостить.

Видя, что разговор грозит зайти не туда, Торнан поспешил вмешаться и попробовать перевести разговор на другую тему.

— Ладно, Чикко, я вот никак не спрошу — а чего ты бросил родные места?

— Из-за женщины.

— Из-за женщины?

— Из-за женщин, точнее будет. Видишь ли, дружище, — поведал Чикко, — дело все в том, что по нашим обычаям и законам шаман не имеет права делать многое из того, что может обычный человек. Например, шаман не должен жениться и вообще прикасаться к женскому телу иначе как для лечения. А я уж очень люблю... это самое дело. Вот поэтому я и ушел из клана.

— Вот как? — Торнан в задумчивости подпер голову рукой. — Постой, постой! — вдруг встрепенулся северянин. — Ты сказал, что шаман не должен иметь дела с женщиной? Но ведь ты говорил, что потомственный шаман и род твой насчитывает двадцать два поколения?

— Ну да, все именно так, не сомневайся! — гордо подтвердил Чикко. — Мало кто из королей может похвастаться такой родословной!

— А как же тогда вы... э-э, продолжаете свой род? — с недоверием осведомился Торнан.

— Видишь ли, Медведь, это одна из великих тайн нашего племени, которую мне так и не открыли, ибо я не прошел полного посвящения, — проникновенно молвил островитянин. — Но даже тогда я бы тебе ее не поведал...

— Они сначала добывают семя рукоблудием, а потом помещают в женское естество какой-нибудь плодовитой тетки, желательно вдовы, — лениво сообщила Марисса, отвлекшаяся от вязания узлов на веревке. — Вот и вся великая тайна.

— Отк-к... Откуд-да ты это знаешь?! — прошептал враз посеревший Чикко. — Это воистину великая тайна, и ее ведают только высшие шаманы!

— Про эту вашу «тайну», — издевательски сообщила Марисса, — нам рассказывали еще в храмовой школе, которую ты тут всуе поминал. К твоему сведению, кое-где так разводят породистых лошадей и коров.

Фомор, не слушая ее, встал и как сомнамбула вышел из палатки. Марисса посмотрела ему вслед, поморщившись — и чего, мол? Торнан посмотрел на нее... но решил, что слова, что вертятся у него сейчас на языке, пользы не принесут.

Чикко он нашел не сразу. Тот сидел в углу площади, на поваленной разбитой каменной коновязи, и шмыгал носом.

— Чикко, ну что ты? — встряхнул его за плечи Торнан. — Ну, неужели ты так обиделся на Мариссу? Она ведь всего лишь глупая девчонка, которая мало понимает, что говорит. Да, в конце концов, если это давно не тайна, то и огорчаться незачем!

Чикко всхлипнул:

— Но ведь теперь ты должен меня презирать... Как Марисса... Теперь я понимаю, почему она не любила меня...

— Да с какой стати?! — взревел Торнан. — Мне, если хочешь знать, до ваших обычаев вообще дела нет!

— Но ведь я... ненастоящий! — выдохнул Чикко.

С удивлением Торнан взирал на приятеля.

— О, бог Грома, прародитель мой! — воскликнул он, обратив лицо к небу. — Ну если ты так плохо думаешь обо мне, то... — он запнулся.

— Я не настоящий! — повторил Чикко. — И даже богов-защитников не имеющий! Любые боги мной побрезгуют! Пальцем деланный, а не как положено у людей! Но... но ведь меня тоже родила мать, как и всех вас! — невпопад восклицал он. — И она не тетка, а лучшая в мире! И отец любил меня не меньше...

И вдруг тихонько заплакал.