Торнсайдские хроники

— Да поймите же, наконец, — продолжал между тем граф, — Кларинда много для меня значила. Если на то пошло, я хотел на ней жениться!

— Не смей — произносить — её имя!

Мне казалось, ещё мгновение — и барон полоснёт Рейвена клинком по лицу. Но он сдержался.

— Отец!

Барон повернул к одному из своих сыновей, тому, что был вооружён арбалетом, перекошенное от ярости лицо.

— Хватит с ним церемониться, позволь, я пристрелю его прямо сейчас!

— Нет! — рявкнул барон, и сразу стало ясно: без его указания никто здесь не посмеет сделать ни шагу. — Он будет умирать долго. Он ещё признается мне во всём, и проклянёт тот час, когда надумал обидеть мою дочь.

Барон отвёл глаза и опустил меч. В этот момент он отчего-то стал выглядеть намного более старым и каким-то…растерянным? Давно ли это мужественное лицо испещрили морщины? — подумалось мне. И седина, не появилась ли она тогда же, всего лишь несколько месяцев тому назад? Глядя на барона, я не сразу поняла, что он не менее пристально смотрит на меня.

— А это кто такая, твоя новая подстилка? — презрительно спросил он у графа.

— Она тут вообще совершенно ни при чём, — расстроенно сказал тот.

— Действительно ни при чём, — подтвердила я. — Я пришла сюда сугубо по работе.

— По работе? — саркастически усмехнулся барон. — Это по какой же? Что, Рейвен, женщины из дома свиданий обслуживают тебя на дому? Ты настолько обленился, что даже не желаешь прокатиться на лошади до их заведения?

— Я что, похожа на продажную женщину?!

Моему возмущению не было предела.

— Барон, она в самом деле пришла сюда по служебным делам, — вздохнул Рейвен. — Это газетчица, она собиралась взять у меня интервью. Отпусти её. Она действительно не имеет ко всему этому никакого отношения. Девчонка просто оказалась не в том месте не в то время.

Барон даже не перевёл взгляд в его сторону, всё это время продолжая сверлить меня глазами.

— Даже если бы я поверил этому ублюдку — а я не верю ему ни на грош, — заявил он, — я всё равно не смог бы тебя отпустить. Ты действительно оказалась в неправильном месте в неправильное время, так что придётся и тебе умереть вместе с ним.

— Как и множеству людей, должно быть, уже погибшим в этом замке? — с вызовом спросила я. — И всё это в качестве отмщения за жизнь вашей дочери?

— Да. — Кажется, барон даже не рассердился. — Именно так. И если для этой цели понадобится убить сто человек, или даже тысячу, я сделаю это, не задумываясь. — Он обернулся к своим сопровождающим. — Отведите их вниз и заприте в одной из камер. Я скоро туда приду и начну… Мне понадобится несколько часов.

Я судорожно сглотнула. Нас с графом выволокли из кабинета и потащили вниз по лестнице. На ступеньках, вытянув руку в сторону перил, лежал совсем молодой мальчик, должно быть, лет шестнадцати. Судя по одежде, он был одним из солдат гарнизона. Вот только кто в наш век, когда штурмы и осады давно остались позади, мог знать, что служба в замке окажется такой опасной… и такой короткой?

Когда мы приблизились к подвальному этажу, стало резко темнее. В коридор свет из расположенных над лестницей окон не проникал вовсе; на стенах плясали тени, повторяя танец венчавшего старые факелы огня. Нас затолкнули в пустую, просторную камеру и заперли её одним из длинных ключей, висевших на массивной связке. Похоже, разделаться с тюремщиком нападавшие тоже успели.

— Идём отсюда! — махнул своим соратникам баронет. — Посмотрим, как всё прошло наверху.

— Ральф! — Рейвен прильнул к прутьям решётки. Баронет обернулся. — Твой отец убит горем, но ты же должен понимать, что девушка ни в чём не виновата. Выпусти её. Барон даже о ней не вспомнит; ему нужен только я.

— И не подумаю, — отрезал Ральф. — Если она что-то для тебя значит, тем лучше.

— Боюсь, я оказал вам дурную услугу, — заметил граф после того, как до нас перестал доноситься шум удаляющихся по лестнице шагов.

— Дурную услугу мне оказал наш главный куратор, и если я выберусь отсюда живой, то придушу его собственными руками, — от души пообещала я. — Эта девушка… барон говорит правду?

Рейвен уставился на меня, как на умалишённую.

— Да, конечно, — едко сказал он. — А ещё у меня на ногах копыта, а в полнолуние прорезаются крылья, и я целую ночь с воплями кружу над башней. Я был лучшего мнения о твоей сообразительности, девочка. Такие страшилки рассказывают вечерком у костра подростки, чтобы товарищам похуже спалось. Чёрт, и надо же им было посадить меня именно в эту камеру! — вскричал он в сердцах.

— А что, в какой-нибудь другой вам понравилось бы больше? — осведомилась я. — Там что, предусмотрена ванна, или компактный винный погреб?

— Там предусмотрен подземный ход, — огрызнулся он.

— Где? — Тут же заинтересовалась я.

— Вон в той камере, ровно напротив нашей.

Рейвен в ярости пнул ногой решётку.

— Так в чём же дело? — радостно воскликнула я.

— В том, что мы здесь заперты, если ты не успела заметить, — разозлился пуще прежнего граф. — А приливы нечеловеческой силы бывают у меня только в полнолуние, вместе с крыльями.

— Тоже мне проблема! — фыркнула я, извлекая из волос шпильку. — Подержите.