Тоска по Бесконечности

— Каких еще штрафов? Это же был официальный, одоб­ренный полет...

— Та солнечная вспышка... ее не было бы еще месяц. А вы хорошо над ней потрудились — вся магнитная аркада вылетела одним залпом. И людям до самых астероидов при­шлось мчаться по укрытиям.

Ученый не сводил с нее глаз, и Клэр не могла решить, правду ли он говорит.

— Значит, их убытки...

— Могут оказаться весьма высокими. Плюс гонорары адвокатам.

— Вот именно. — Он едва заметно улыбнулся.

Эрма пыталась ей что-то сказать, но Клэр приглушила ее голос, и тот запищал, как раздраженное насекомое.

Она неделями терпела женский сим личности со сквер­ным настроением. Хватит, натерпелась. Ей нужно проти­воядие. Этот тип ведет неправильную политику, но ориен­тироваться на это столь же глупо, как и сама политика. Название ее корабля было, по сути, шуткой на тему долгих и одиноких полетов на рудовозе. И этого с нее хватит. А он такой высокий и мускулистый.

— Touche, —

улыбнулась она. — Хорошо, мы договори­лись.

Он просиял:

— Моя команда сразу начнет работу...

— И все же должна сказать, что вам надо поработать над навыками деловых переговоров. Грубовато работаете.

Он нахмурился, но тут же понимающе улыбнулся. Впро­чем, утонченность тоже не была сильной стороной ее харак­тера.

— Не обсудить ли нам их... за обедом?

Погружение

Воздух Африки был напоен ароматами. В сухом, агрессивном жаре таилось обещание примитивных и древних чудес, недоступных пониманию.

Келли взглянула на пейзаж, раскинувшийся за массивными стенами.

– Дикие животные не проникнут сюда?

– Нет, я полагаю. Стены довольно высоки, к тому же тут полно сторожевых собак. Квазипсы — так, кажется, они называются.

– Отлично. — Она улыбнулась, и он сразу понял, что сейчас всплывет какой-то секрет. — Вот я и заманила тебя в эту глушь, чтобы оказаться подальше от Хельсинки.

– А не для того, чтобы изучать шимпанзе?

– Что ж, это весьма забавно, — ответила Келли. — По крайней мере, безопасно. А вот если бы ты остался в Хельсинки, тебя могли бы убить.

Он отвел глаза от прекрасного ландшафта. Келли говорила серьезно.

– Ты думаешь, они способны?..

– Вполне!

– Понятно. — На самом деле он мало что понимал, но уже давно привык полагаться на мнение жены во всех практических вопросах. — Ты думаешь, «Транснациональные технологии» попытаются?..

– Расквитаться с тобой за то, что ты подорвал их авторитет? Конечно. Но они, разумеется, не станут идти напролом.

– Но ведь все уже закончено, стороны договорились.

Леон сделал удачное социометрическое предсказание относительно политических и экономических тенденций развития Центральной Европы. Его репутация была достаточно весомой, чтобы прогноз привел рынок к катастрофе. Экономика все больше напоминала моду: основные виды приоритетных товаров менялись, словно длина юбки.

«Транстехнологии» понесли серьезные потери, чувствительные даже для корпорации мирового уровня, каковой они и являлись. Ученого обвинили в манипулировании рынком, хотя он всего лишь честно пытался испробовать новую модель социальной истории.

«Господа из корпорации, — подумал он, — вели себя, как обиженные дети. Но ничего, разум, в конце концов, должен возобладать».

– Ты собираешься делать новые прогнозы? — спросила Келли.

– Как только мне удастся откорректировать некоторые параметры…

– Понятно. Значит, корпорации следует ждать новых неприятностей. Может, не стоит их дразнить?

– Ты преувеличиваешь. — Взмахом руки он словно отбросил ее тревогу.

«А с другой стороны, — подумал он, — отпуск мне совсем не помешает».

Посетить суровый девственный мир… За долгие годы прозябания в Хельсинки он забыл, какой яркой и дикой бывает подлинная природа. Зеленое и желтое — после десятилетий, проведенных среди стали и бетона.

Небо здесь было удивительно бездонным, не обезображенным каракулями непрерывно пролетающих самолетов; яркие птицы делали его по-настоящему живым. По ту сторону стены возвышалось одинокое дерево, которое сердито трепал ветер. Наконец ветер вырвал пригоршню листьев и помчал их над сумрачной равниной, словно перья раненой птицы. Другая сторона долины, та, где обитали шимпанзе, казалось, была накрыта серым пологом: там шел мелкий, холодный дождь. Леон вдруг задумался: как бы почувствовал себя он, попав под потоки воды без всякой надежды на убежище и тепло. Может быть, комфорт и рутинный порядок вещей Хельсинки подходит ему гораздо больше, нежели эта непредсказуемая стихия.

Он показал в сторону далекого леса.

– Мы отправимся туда? — Ему нравилось новое место, хотя джунгли и несли в себе какую-то скрытую угрозу.

Прошло много лет с тех пор, как он в последний раз соприкасался с природой и работал руками. Это было еще на ферме его отца.

– Ты и здесь пытаешься строить прогнозы?

– Я предвкушаю! Келли усмехнулась.

– У тебя всегда найдется более весомое слово — на любую мою реплику.

– Наше путешествие кажется мне слишком… туристическим.

– Естественно. Мы ведь действительно туристы.