Тот, для кого живу

– И я тебе про другого, – наконец-то Влад стал серьезен. – Ладно, хрен с тобой, – оглядел он ее с ног до головы. – Не жена, так не жена. Я Воронову скажу, чтобы не отправлял тебя больше, – замолчал надолго, но глаз от девушки не отвел. Заметно было, как желваки несколько раз нервно дернулись. – Живи, как знаешь. Так, как сама решишь, – снова пауза, а затем твердое: – Но не забывай, что это, – он указал головой в сторону кровати, – мой сын.

После недолгого поединка взглядами Демидов отошел к окну, а Ксения бессильно опустилась на кровать. Ее вымотал даже не сам разговор, а именно его ожидание. Ведь помимо близости его-то она и боялась. Знала, что что-то подобное обязательно будет, оттого и нервничала еще от самого дома. Даже забыла о свидании с сюрпризом, которое ей устроил Денис. Если уж Воронов так бесился из-за того, что она вела себя не так, как им хотелось, то реакцию Влада вообще было трудно предсказать.

Но теперь все. Разговор окончен. Влад больше не смотрит на нее осуждающим взглядом, не лезет с поцелуями. Можно выдохнуть. Оглядеться. Здесь, в этой тесной комнатке, откуда практически нет выхода, ей придется провести три долгих дня и три долгих ночи. За которые многое что может измениться. Внутри снова подняла голову мерзкая змея-паника. Ксения уже привыкла, что ее жизнь может выписывать такие крутые виражи, что дух захватывает, поэтому она не удивится, если случится что-то еще, из ряда вон выходящее. Сердце заныло, рано еще успокаиваться. Вздохнуть спокойно можно будет только тогда, когда за спиной захлопнется дверь колонии. Так некстати вспомнилась статья, по которой сидел Влад. Но девушка тут же себя одернула: нет, в присутствии ребенка он ничего ей не сделает.

– Мы сегодня есть будем? – прервал молчание Демидов, даже не оборачиваясь. Ровно спросил, обыденно, как будто и не было между ними ссоры.

Ксения беспрекословно поднялась, принялась разбирать привезенные сумки. Продукты отправились в небольшой холодильник, вещи – в прикроватные тумбочки. В комнате имелась маленькая электрическая плита, поэтому девушка взялась за готовку.

Пока она ходила туда-сюда по комнате, Влад перебрался на кровать. Вытянулся во весь рост рядом с сыном, все внимание только ему. С блуждающей улыбкой на лице любовно изучал личико ребенка, стараясь разглядеть на нем знакомые черты, пытаясь понять, на кого он похож. Светлый пушок на голове и серые глазки – это от Ксюши, а вот губы и нос были его, Демидовские. Хотя, выходило, что Демидовское-то было именно то, что от Ксении.

Да какая разница, на кого он похож?!

Мужчина откинулся на жесткую казенную подушку, но глаз от сына не отвел. Не верилось, что этот человечек, маленький, но в то же время такой важный, его плоть и кровь, продолжатель его рода. Крошечная частичка, появившаяся в результате нечаянной близости, неожиданной, но желанной. Неожиданной для Ксении и желанной для него.

Ксения… Именно ей он обязан этим счастьем. Пусть трудным, сложным, болезненным, но счастьем. Невольно Влад почувствовал угрызения совести. Она, будучи сама еще ребенком, заботится о малыше. Не оставила его, не бросила, не избавилась от него еще до рождения. Большая часть девчонок ее возраста, бывший опер был в этом уверен стопроцентно, в похожей жизненной ситуации выбрали бы один выход – аборт. Мало кто согласится променять наполненную беззаботными удовольствиями жизнь на ежедневные ползунки, памперсы, соски. А ведь если бы Ксю не встала год назад «на дыбы» в кабинете врача, неизвестно, от каких мук совести загибался бы он сейчас, да и всю оставшуюся жизнь – не простил бы он себе никогда, если бы ее женское здоровье пострадало.

Устыдился Влад своих мыслей по отношению к Ксю, недавней вспышки злости. Не удержался, кинул взгляд на занятую готовкой девушку, и сердце его сжалось от жалости и сожаления. Вспомнился тот день, когда он взял ее с собой в отдел, и она так старательно ему помогала. Тогда он был просто на седьмом небе от счастья только оттого, что она рядом и не смотрит на него с затаенным страхом в глазах. А их последняя ночь на набережной… Когда она доверчиво приникла к нему, позволила себя обнять и не отшатнулась в ужасе от его робкого поцелуя. Ведь могло бы быть! Ведь было!

Он сам разрушил хрупкие зачатки ее хорошего отношения к нему. Своей ревностью и обидой. А ведь она как нежный цветок – тянется навстречу ласковым лучам солнца и закрывается, чтобы защитить себя от холодных порывов ветра, ледяных капель дождя. Не стоило на нее «наезжать» и приставать чуть ли не с порога. Ксюша абсолютно права – не жена она ему, пока еще не жена. А он, если и дальше будет вести себя в том же духе, никогда не добьется от нее взаимности.

– Ксюш, – Влад рывком сел на постели, решился на серьезный разговор. Вернее, на еще одну попытку найти с ней общий язык. – Пойми меня. Вы все, что у меня осталось от прежней жизни. Нет, – перебил он себя, нервно постукивая костяшками пальцев друг о друга. – Вы вообще все, что у меня осталось. Вы – моя семья… А семья – это святое.