Тот, кто меня купил

— Рожать, — интонация у неё такая, словно кто-то умер. Трагическая нота. Траурная вязь. — Я аборт делать не собираюсь. А Сева пусть как хочет. Он небось посмеётся надо мной. Бесплодный. Как же. Предохраняться не хотел — вот и выдумал сказку. А я уши развесила. Думаю, ну, ладно.

— Доверчивая ты моя, — хочется то ли стукнуть её, то ли обнять.

— Меня легко обмануть, — копирует она интонацию вороны из мультика. — Я даже говорить ему не хочу, веришь?

— Верю, Лин, почему же не верить, — невольно примеряю ситуацию на себя.

А если пилюли дадут сбой? Поверит ли он мне? Захочет ли выслушать? Или разозлится и потянет на аборт?.. Он же не хочет детей. А я… всё так запуталось, переплелось. И вчерашний вечер… И эти его слова: «притворись, что любишь». Лучше не думать об этом, а плыть по течению. Куда-то да вынесет.

— Ладно, не дрейфь, — подбадриваю я её. — В беде не бросим и малыша вырастим.

— Да пока-то и ничего. Сессию сдам. Работать буду. Только надо место новое поискать. Гена потерпит, пока живот не начнёт появляться — и в шею. Ему пузатые официантки не нужны. Не для того он нас, красивых, худых да длинноногих берёт. Имидж. А с пузом только интерьер портить.

— Придумаем что-нибудь, — кручу в голове разные варианты.

Мне тоже нужна работа. Последний экзамен сдам и займусь. Дел, конечно, и дома хватает, но я не могу сидеть и наслаждаться. Однажды всё кончится. Я выполню работу по контракту с Эдгаром и… будет больно. Я должна быть готова ко всему, чтобы не оказаться, как Синица, у разбитого корыта с пузом.

Только поздно вечером, незадолго до приезда Эдгара, мне наконец-то удаётся влезть в Интернет и посмотреть, куда же занесло его блудную мать.

Это за чертой города, какая-то деревушка. «Женский монастырь» — читаю я, и на меня нападает ступор. Монастырь?.. И тайны Эльзы становятся ещё плотнее, ещё страшнее, чем мне казалось. Ничего не понимаю, но знаю точно: я сделаю всё, чтобы удрать и встретиться с этой странной женщиной.

50. Эдгар

Сева позвонил сам. Через день. Я не стал брать трубку — был занят. Да и вообще отключился: вёл переговоры с инвесторами, как-то было не до разговоров. Любых. Новый проект трещал по швам и разваливался. Кто-то слил информацию конкурентам, и я понял, что, скорее всего, в этот раз проиграю. Неприятно, но терпимо.

Есть повод задуматься. У меня завёлся «крот». Хитрый и весьма талантливый. Кто-то достаточно грамотно играл против меня, и это злило и подстёгивало. Я просчитывал новые варианты и не мог ни на кого положиться. Самое страшное, что дела таких объёмов практически невозможно проворачивать в одиночку. Приходилось импровизировать и делать нелогичные шаги, которые могли сбить с толку того, кто под меня копал.

Я догадывался, кому дорогу перешёл, и это упрощало задачу. Но всегда оставался момент «икс»: кто-то чужой и умный. Хитрый и изворотливый. Вся тактика слива и подкопа плохо вязалась с Антакольским, что пёр всегда напролом и действовал, как железный дровосек, которому явно не хватало не только сердца, но и мозгов. Поэтому я перебирал варианты, думал и анализировал.

Когда я наконец включил телефон, то поразился количеству звонков от Севы. Что за родовая горячка? Я не успеваю его набрать — снова раздаётся металлическая трель.

— У тебя всё в порядке? — в голосе Севы тревога.

— Не мог говорить. Всё хорошо, — кривлю душой, потому что возвращать его сейчас не хочу. Я могу на него положиться, но и обойтись — тоже.

— Как там Лина? — вот главный вопрос, ради которого он мне наяривает.

— Всё прекрасно, Сева. Она беременна и собирается рожать.

Эту «новость» вечером мне поведала Тая. Я не смог ей признаться, что почти в курсе. И то, что «мы» рожаем — тоже не стало откровением или громом среди ясного неба. Даже если бы говорливая Синица оказалась попрыгуньей-стрекозой во всех смыслах, моя жена, думается мне, смогла бы её уколыхать и подбить рожать малыша.

Естественно, я прекрасно понимаю, куда она клонит и почему так доверчиво заглядывает в глаза.

— Никто её не гонит. Пусть живёт, сколько нужно, — кажется, я превращаюсь в мужчину, что готов исполнить любую её прихоть, стоит ей только пальцами щёлкнуть.

Ну, и кто из нас тиран и деспот? Кто властный господин? В её маленьких руках хочется плыть по течению и плевать на неприятности. Страшно сказать, я даже притерпелся к тому, что в собственном доме мне приходится постоянно надевать штаны, выслушивать детский лепет и сидеть в столовой за большим столом (специально заказать пришлось) в очень тесном кругу.

— И всё? — доносится издалека недоверчивый голос Севы. Кажется, кто-то поражён. Нокдаун.

— И всё. А что ты хотел услышать? Что она рвёт и мечет, ищет тебя и хочет предъявить отцовство? К твоему счастью, она о тебе даже не спрашивает.

— Совсем-совсем? — он что, не рад своему счастью?

— Сева, — прекращаю я бесполезный разговор, — если у тебя всё, я отключусь, у меня много дел. Но я всё же тебе отвечу: совсем-совсем. Абсолютно. Она рассказала, как ты кормил её баснями о своём бесплодии и не стал заморачиваться на предохранении.