Тот, кто виновен

Он немного помедлил, раздумывая – я в этом уверен, – не слишком ли большая для меня милость получить пулю в лоб, но потом решил не рисковать.

И выстрелил.

Я почувствовал колебание воздуха, потом тупую боль в виске, которую представлял себе немного по-другому. Более острой, обжигающей. И значительно более убийственной. Ощутил вкус крови – оказалось, прикусил язык – и удивился, что еще смог открыть глаза и увидел лежащую рядом с собой голову, с потрескавшимися губами, которые медленно шевелились, открывались и закрывались, как у умирающей рыбы.

Воздух снова всколыхнулся. Я увидел, как стул, стоящий между мной и головой, поднялся вверх, словно его подхватила какая-то невидимая рука, потом услышал треск. Как будто арбуз приземлился на каменный пол. Только это были металлические полозья школьного стула, которые со всей силы ударили по голове передо мной – после этого у Эдвардса изо рта хлынула кровь, и он закрыл глаза.

Я посмотрел вверх наискосок, насколько позволяло мое положение, и увидел искаженное ненавистью лицо Фриды.

Глава 67

Это действительно был овощной нож с камбуза. Фрида воспользовалась им, чтобы разрезать веревки, которыми я связал Фиша. Сунула его себе в карман, прежде чем сойти с лодки. И освободилась с его помощью, пока горела Виго.

Своим стулом она не только попала по затылку Эдвардса, но и задела мой висок, когда при первом ударе стул выскользнул у нее из руки. Но благодаря ей Эдвардс промахнулся, и выстрел пришелся куда-то по деревьям позади меня.

– Спасибо, – сказал я. Еще никогда это слово не казалось таким неполноценным, ущербным, как сейчас.

Фрида плакала, разрезая веревки на мне, и я заметил, что тоже плачу.

Всхлипывая, умирая от усталости и одновременно испытывая эйфорию оттого, что остался в живых, я подошел к Эдвардсу и нащупал пульс – слабый, но он был жив, в отличие от Виго; значит, опасность для нас еще не миновала, поэтому мы быстро связали ему руки и ноги остатками наших веревок. Больше всего мне хотелось прикончить ублюдка, но живое доказательство все же лучше осуществленной мести.

Все еще всхлипывая и шатаясь, я направился к Йоле. Фрида разрезала ей веревку на спине, а я подхватил на руки. Йола была холодная, ужасно холодная, но я ощущал ее дыхание у себя на мочке уха, чувствовал, как поднимается и опускается ее грудь – о большем я и не мечтал.

Но ее пульс едва прощупывался, и мне больше нельзя терять время.

– Постарайся найти сотовый! – попросил я Фриду. – Тот, что принадлежит Фишу, можно активировать отпечатком его пальца. Может, глушитель сейчас уже отключен!

Она помотала головой.

– Почему нет? – крикнул я ей, а потом и сам услышал.

Вертолет.

Я посмотрел наверх, увидел лучи прожекторов, которые обследовали воду и приближались к нам.

Услышал голос из громкоговорителя: «Внимание, внимание, это полиция».

Смеясь, обнял Фриду. Подождал, пока кроны деревьев не нагнулись под потоком воздуха от винта вертолета. Потом попросил Фриду взять Йолу на руки. Поговорить с ней, хотя та была без сознания, а шум вертолета перекрывал все другие звуки.

Она пообещала, что все сделает, и я побежал.

Глава 68

Лишь немногие берлинцы знают о естественных опасностях у себя на родине, но все больше людей, особенно в окрестностях города, приходится вытаскивать из болот. И я бы не поверил в эти сказки, что в районе берлинских островов встречаются болота, если бы отец не объяснил нам во время нашего «похода», откуда происходит название Берлин: «от старославянского берло = болото!»

Когда я поднимался вверх на холм, мои ноги стали короче. По крайней мере, мне так казалось, и я сразу почувствовал себя намного легче. Боль исчезла. Тело наполнилось невероятной энергией. И одновременно паническим страхом. Мне как будто снова тринадцать, и я перенесся обратно в детство, в тот день, когда взбегал по этому же самому холму на этом же самом острове – двадцать пять лет назад. В панике, что отец гонится за мной. И будет бить. Потому что я этого не сделал. Потому что ослушался его и не бросил спичку, которую он вложил в мои пальцы. Не бросил ее в брата, который…

… лежит прямо передо мной?

Не замечая ничего вокруг, я как в трансе снова спустился с холма и теперь стоял по щиколотку в вязкой жиже. И передо мной лежал…

– Ко-о-о-о-осмо!!!

Я выкрикнул его имя. Из грязи торчали только рот и нос. Все остальное уже погрузилось в ил.

Возможно, я снова рисковал жизнью. Я этого не знал. Не думал об этом. Я неуклюже продвинулся вперед, сам погрузившись в жижу. Схватил Космо за волосы, подсунул ему под голову свой локоть, притянул к себе.

И уставился в бледное лицо мертвеца.

Он был такой тяжелый – наверняка весил в три раза больше меня, – но у меня все равно получалось. Это оказалось удивительно надежное место, рядом со склоном. Я опустил руку в ледяную топь (холод впился в мои пальцы), вспомнил слова отца – «Большинство людей не тонут в болоте. Они замерзают!» – и нащупал кусок ткани. Рубашка Космо.