Тот, кто знает. Книга первая. Опасные вопросы

— Да нравишься ты ему, нравишься, иначе он бы тебя в постель не поволок. Но это другой тип людей, Инуля, это люди, для которых сексуальный интерес — это не только не повод для женитьбы, но даже и не повод для знакомства. Ты пойми, они хотят выстроить свою жизнь непохожей на жизнь своих родителей, но в то же самое время они хотят сохранить все удобства этой жизни. Как бы тебе объяснить… Вот я, например, была совершенно очарована ребятами из «команды» в первый вечер, мне казалось, что это такая редкость среди сегодняшней молодежи — искренний интерес к глубокому философскому искусству, попытки что-то творить, что-то свое, оригинальное, особенное. Я же в комсомольской культмассовой работе крутилась и примерно представляю, что такое современная молодежь. А потом, когда я попала в дом к Сереже твоему, еще к кому-то, еще к кому-то… У меня словно глаза открылись.

— Да? И что ты увидела? — с подозрением спросила Инна.

— Я увидела, что эти ребята пытаются отрицать идеалы социализма и коммунизма, что они пытаются строить из себя скрытых антисоветчиков, но делать это в полную силу, открыто и громко, у них кишка тонка. Потому что у всех или почти у всех папы и мамы с положением и деньгами, и рисковать теми преимуществами, которые дают эти деньги, они не очень-то готовы. Вот Дима, например…

— Какой Дима?

— У него прозвище Шуллер. Такой блондин с веснушками.

— А, да, — рассеянно кивнула Инна. — И что там с Димой?

— Да ничего особенного. Власть критиковать он мастер, а чтобы откосить от армии, его папочка купил ему справку о психзаболевании. То есть трудности переносить он не хочет, тяготы ему не нужны, ему нужна папина теплая квартирка и папины возможности устроиться в жизни. Я по-другому скажу, чтобы понятнее было. Они хотят показать, что они особенные, но если бы у них было побольше душевных сил, они бы стали настоящими хиппи, отказались бы от материальных благ, ходили босиком, ездили автостопом и спали на голой земле в палатках. А они хотят и особенность свою отстоять, и благами цивилизации воспользоваться в полном объеме. Тогда в чем особенность? А в стиле отношений. В образе жизни. Днем спать — ночью гулять. Не иметь четкого плана на ближайшее время, как волна вынесет — так и ладно. С упоением обсуждать сложные и малопонятные произведения искусства, делая вид, что понимаешь всю их глубину. Не делать из секса проблемы, есть — хорошо, нет — тоже отлично. Твой Вери Гуд — чудесный парень, только не обманывай сама себя и не жди, что после десяти бурных ночей он станет твоим на всю оставшуюся жизнь. И не смей из-за этого расстраиваться, слышишь?

Наташа поцеловала подругу и вытерла своим платком слезы с ее лица. Ей было одновременно смешно и грустно, ведь Инка — такая разумная, такая рассудительная и мудрая, и вдруг так вляпаться! Осторожно забрав у Инны свой букет, она примирительно сказала:

— Я совершенно серьезно считаю, что Сережа Вери Гуд — очень приятный и славный парнишка, и буду искренне рада, если у вас все сложится. Но я не хочу, чтобы ты переживала, если он поведет себя не так, как ты от него ожидаешь. У него другая система отсчета, у него совсем другие правила поведения с девушками.

— Ты просто завидуешь, — внезапно вспыхнула Инна. — У нас с Сережей все так здорово, и тебе завидно.

— У нас с Вадимом тоже все здорово, — с улыбкой заметила Наташа. Она и не думала обижаться на подружку, ибо очень хорошо помнила свои страдания по Марику и те слова, которыми ее пыталась тогда утешить Инка. Эти слова тоже казались влюбленной Наташе обидными, хотя по прошествии времени она оглянулась на те многочасовые беседы с подругой и поняла, что Инна ни в коем случае не хотела обидеть ее, она лишь хотела смягчить душевную боль и использовала при этом присущее ей здравомыслие с легким налетом цинизма. Лекарство оказалось вполне действенным, и Наташа не видела ничего зазорного в том, чтобы обратить против Инки ее же оружие.

— Твой Вадим — сухарь, скучный вояка, у которого все по часам и минутам расписано. А Сережа — он такой… Он необыкновенный!