Тот, кто знает

«Не могу, – мысленно ответила Наташа, зажмурившись и прижимаясь лбом к его плечу. – Не могу. Я тебя боюсь. Ты такой чужой. Ты действительно морской офицер в четвертом поколении, для тебя главное – интересы службы, порядок, точность во всем, четкость, надежность, идеальная чистота. За соринку или пятнышко ты можешь устроить скандал. Наверное, это абсолютно правильно для жизни на подводной лодке. Но семья – это не лодка. А я – обычная девчонка из московской коммуналки, которую ненавидела старшая сестра и которую предала собственная мать. Для меня самое главное в жизни – любовь, не сексуальная, а просто человеческая, любовь и преданность, дружба, взаимная забота, теплота в отношениях. Квартира может зарасти грязью, но я должна знать, что в ней меня ждут, что я там нужна, что там есть люди, которые меня любят и которых люблю я. Мы с тобой совсем разные, как жители разных планет. И теперь я уже не верю в то, что мы сможем прожить вместе долгую счастливую жизнь. Как ни страшно в этом признаваться, но я не верю. Когда мы жили порознь, я была уверена, что очень люблю тебя. А теперь мне почему-то так не кажется…»

Игорь

Он резко открыл глаза ровно за две минуты до звонка будильника. Всегда любил поспать, особенно во время отпуска, а здесь просыпается легко и с удовольствием, даже раньше положенного, хотя в первые дни возмущенно сопротивлялся попыткам Ирины заставить его вставать в шесть часов и купаться до завтрака.

– Я не понимаю, какая необходимость так себя насиловать, – недовольно морщился он. – Завтрак с семи до десяти утра, и, если уж тебе так хочется непременно искупаться, можно это сделать и в девять, а в половине десятого позавтракать. Для чего нужно вскакивать в шесть?

– Валяй, – насмешливо отвечала жена. – Я посмотрю, сколько удовольствия ты получишь от такого расписания.

Сама она в первый же после приезда день встала в шесть, схватила купальник и полотенце и умчалась на пляж. Игорь сладко продрых до девяти, побрился и спустился в ресторан. В помещении было невыносимо душно, а на веранде уже вовсю палило жесткое средиземноморское солнце. Кофе показался ему невкусным, сигарета – горькой, а на подносе с очищенными от корки кусками арбуза остались самые бледные и вялые дольки. На пляж он явился в отвратительном настроении, чувствуя себя совершенно разбитым, и с недоумением взирал на абсолютно довольных жизнью родителей и жену, лежавших на топчанах. Плюхнувшись рядом, он принялся брюзжать по поводу душного зала в ресторане, солнца, на котором нельзя загорать без риска моментально получить ожог, и вообще жары, от которой нет спасения, на что Ирина, лукаво усмехаясь, ответила, что в семь утра на веранде царит изумительная прохлада, а если до этого еще и на пляж сбегать, то можно не только поплавать, но и позагорать, потому что рассветное солнышко совершенно безопасно, и после таких приятных процедур завтрак доставляет море удовольствия. Через час после его прихода Ирина начала собираться, за ней потянулись и родители.

– Вы куда это? Только-только пришли…

– Это ты только-только пришел, – строго заявила Елизавета Петровна, – а мы здесь с восьми утра. Ирочка совершенно права, и я как врач ее полностью поддерживаю. Сейчас наступит самое тяжелое время и будет самое жесткое солнце. Мы уходим, вернемся после обеда.

Разозленный, Игорь демонстративно снял солнечные очки и побежал в море. Он провалялся на пляже до обеда, потом, не одеваясь, прямо в мокрых плавках посидел в гостиничном ресторанчике рядом с пляжем, съел огромный бифштекс с жареной картошкой, выпил три кружки пива и снова вернулся на топчан. К четырем часам, когда появились родители и Ирина, он чувствовал себя разбитым и измученным.

– Надо было переться в Турцию, чтобы полдня торчать в номере, – проворчал он при виде родных.

– А мы в номере не сидели, – весело ответила жена, – мы славно попили кофейку в тенечке возле бассейна, поиграли в пинг-понг в зале с кондиционерами, сходили на массаж, пообедали. Кстати, дружочек, что ты ел на обед? Небось мясо с картошкой?

– Сынок, Ирочка права, – снова встряла мать, она вообще во всем одобряла Ирку, что бы та ни сказала – тут же кидалась ее поддерживать, – на такой жаре нельзя есть тяжелую пищу. Вот мы взяли по два овощных салатика и фрукты – и отлично себя чувствуем. А горячее и мясное можно съесть на ужин.