Тот самый остров

На чём я остановился? А, вспомнил. Так вот: то, что все мы видим в весёлом и увлекательном кино, сэр — это же просто детские шалости, сказки с голливудскими штучками. Ведь что такое пиратство по сути своей? Это вооружённый грабёж, сэр, обыкновенный бандитизм, только на море. Пуля в лоб, сталь под рёбра. Пленников — за борт. Делёж добычи — это сотня алчных взглядов, внимательно следящих, всё ли будет честно, и в то же время каждый мечтает, чтобы какое-нибудь колечко с изумрудиком незаметно закатилось в угол… Богатым и довольным пират может стать только на подвластных флибустьерскому братству островах, на подконтрольной территории, потому что вернуться богачом в отчий дом вряд ли удастся. Слухи об источниках богатства долетят до этого самого дома куда раньше, чем в него вернётся блудный сын. Впрочем, в те времена закон всё больше карал свободных разбойников, а не приватиров, которые щедро делились с казной... ну, и про себя не забывали.

Так что для большинства пиратов всегда было два выхода: погибнуть в очередной стычке или попасть под суд. Поначалу им просто рубили головы, потом изобрели виселицу, и незадачливые джентльмены удачи, как они сами выражались, «сушились на солнышке» в назидание другим. На табличках так и писали: «PIRATES YE BE WARNED», однако пиратство всё равно процветало. Повешенным связывали руки-ноги вместе, скрепляли суставы кожаными или стальными кольцами, дабы разлагающийся труп оставался висеть и не разваливался как можно дольше. Позже придумали и защиту от хищных птиц, растаскивавших казнённых по кусочкам — обыкновенные клетки на самом людном месте. Потом додумались сажать в них прямо живьём; человек умирал неделями, а потом ещё и гнил-вонял столько же — на радость зевакам. Если везло, и солнце было жарким, процесс был не очень долог. Народ глазел, причитал, возмущался… Это всё — тоже сторона пиратства. Обратная. Кроме того, сам образ жизни пирата как морского разбойника основательно выхолащивал душу, выскребал из человека всё человеческое, все остатки интеллекта. Знайте, сэр, когда поймали и судили капитана Уильяма Кидда (да-да, того самого, чьё имя носит якорная стоянка у острова Скелета!), судья так и сказал с разочарованием: «Я, конечно, знал, что он мерзавец, но никак не думал, что он ещё и неотёсанный болван». Так что такие сильные и умные личности, как Джон Сильвер, в пиратской среде — редкость, да и те отъявленные негодяи.

Прошу ещё раз заметить, сэр, что сейчас я говорю о разбойниках-флибустьерах, а не о корсарах-капёрах-приватирах, которые пиратствовали с высочайшего разрешения царственных особ и всегда имели в кармане соответствующую разрешительную грамоту. Впрочем, эти тоже грабили не только представителей враждебной стороны, а всех подряд, так что были немногим лучше (скорее всего, и не были). Да и кончили они печально: Кидда и Боннета повесили, сэр Генри Морган спился, д’Олоннэ сожран дикарями, сэр Уолтер Рэли помер в кутузке, сэр Дрэйк — от дизентерии... а при жизни — ну кто бы мог подумать? И все остальные — Николас Шарп, Калико Джек, Эдуард Тич (он же Чёрная Борода), Джон Чёрный Барт… впрочем, кое-кто сумел вовремя отойти от дел и осесть на берегу, за взятки выторговав спокойную жизнь.

Но почему же тогда — почему? — нас так тянет смотреть фильмы вроде «Острова головорезов»? Почему мы, медуза в глотку, затаив дыхание, следим за похождениями героев Сабатини, Марриэта и Джадда? Почему такой восторг охватывает нас, когда капитан Джек Воробей лихо уводит из-под носа англичан самый лучший бриг британской эскадры на виду всего Порт-Ройала? Почему веет такой сладкой романтикой от слов «Драй Тортуга», «пиастры» и вопля «Есть повесить не рее!»? Почему книга Эксквемелина «Пираты Америки» выдержала шестьдесят с лишним изданий немалыми тиражами, начиная с тысяча шестьсот семьдесят восьмого года, но её никогда не увидишь лежащей в книжном магазине и ждущей читателя?

Наверно, тут две причины, я так думаю. Во-первых (а для кого-то — во-вторых), эра паруса. Неужели есть на свете люди, чьё сердце не вздрогнет при виде красавицы-бригантины с наполненными ветром брамселями? Ведь паруса — это те же крылья, а разве не о крыльях тысячелетиями мечтает человек, даже к двадцать первому веку так и не научившийся летать самостоятельно? А во-вторых (или во-первых), пиратство до сих пор символизирует человеческую тягу к свободе от оков общества, большинство моральных заповедей которого всегда были и будут лживой химерой, торжеством лицемеров, ханжей и снобов.

Fly our flag, we teach them fear!

Capture them, the end is near!

Firing guns they shell burn!

Surrender or fight! There’s no return

Under Jolly Roger!