Тот самый сантехник 8 (СИ)

– Всякие кассетные или фосфорные боеприпасы, которые запрещены, применяем? – снова спросил крановщик. – Нет. В отличии от некоторых. И ведь тяжело нам там, Боря. Но даже из последних моральных сил – держимся. И оскотиниваться не собираемся. Но в отличие от англичан, просто так Дрезден не бомбим. Если нет на то военно-стратегической задачи, никаких акций устрашения не создаём. Всё только по факту. Нашли военный объект – уничтожили.

– Ну, да. Чего им ещё надо? – пробормотал Боря. – Спиной повернуться?

– А надо им, Боря, чтобы проигрывали мы на таких заведомо не выгодных условиях, – объяснил Стасян. – Западники всю историю были послушными исполнителями. Их военные машины всегда были неповоротливыми, одной концепции. То в окопах сидят, предлагая артиллерии работать, то танки у них всё решают, то авиационные бомбардировки. А при многоуровневом подходе они теряются. Как так, мол? Мы творим что хотим, а вы играете по правилам, но ещё и побеждаете? Вы там совсем с ума сошли, что ли?

Стасян до того разошёлся, что поддакивать уже не требовалось.

– Для них ведь ясно-понятно, что Александр Невский специально заманил тевтонцев на лед Чудского озера. Это ж хитрые, коварные русские. А у немцев что, мозгов не было самим сообразить, что какого хера вы лезете на весенний лёд? Не сориентировались по ситуации, выходит. Смекалки нет.

Боря улыбнулся. А крановщик из временного политрука продолжил историком-философом:

– Или вот Мамая Дмитрий Донской наебал лихо, оставив Засадный полк. А как же монгольская разведка? А никак! Проебалась! А как граф Орлов и Чесменское сражение? Пожертвовал малым, поджег брандеры и спалил весь турецкий флот к чертям, применяя условия местности. Узкая бухта не спасла турок, а сгубила. А Федор Ушаков вообще взял да сломал строй кораблей, который всегда использовался в морских боях. Потому что заскорузлые они, за старое цепляются. А мы предков поминаем, но и новые подходы ищем. От того у нас и появляются Колобановы, Нестеровы и вообще Зои Космодемьянские!

Тут Стасян присмотрелся к строению на въезде в деревню, словно вот-вот вспомнит, но лишь поморщился, как и от знака «Петюхи».

Так ничего и не вспомнив, крановщик продолжил:

– Но опыт прошлого не применим, Боря! Вот Суворов. Альпы. «Чёртов» мост. Офицеры своими шарфами связали бревна для переправы и лезли в ледяную реку, в то время французы пили вино на пикнике у речки. Наши перебрались через реку и по жопе им надавали. И НИКТО из французов не ожидал, что в холодную реку можно залезть, пожертвовав собой ради общего блага. А до этого богатыри Суворова недели через Альпы перебирались без всякого приспособления и тёплой зимней одежды.

Бору голову почесал. Похоже, Стасян был близок к прорыву, раз столько всего прочитанного или просмотренного вспомнил. Ведь явно уже из своего прошлого копает.

– Или вот по классике пройдёмся, – даже не думал затихать крановщик. – 1812-ый год. Наполеон с полумиллионной «освободительной» армией вторгается в Россию. Крестьяне посмотрели на господ в лосинах, удивились безмерно. А на грабёж, насилие и отбираемые урожаи следом приглядевшись, порядком прихуели от такой «идейной демократии» и тут же в партизаны пошли, – Стасян хмыкнул. – А один из таких «освободителей» граф Де ля Бортез был настолько уверен, что французы несут миру истину, что попал в плен на противоходе. А как попал? Да просто получил по башке простой оглоблей от крестьянина, возмущённого тем, что грабят его ради высших целей, почём зря! А ЧТО при этом сделал француз, которого не прирезали и не изнасиловали в ответ на грабёж его солдат мирного населения, а просто пленили? Он ЖАЛОВАЛСЯ в письменном виде в Париж, что крестьяне ничего не понимают насчёт светлого будущего Российской империи. И Наполеона не понимают, который просто хочет вырезать половину России и заселить французами. Ну чем не душка? В живых оставят лишь тех, кто не против служить в рабах. Но как эти коварные русские не понимают, что в рабах под французами лучше, чем при собственном царе в поле?

Боря скосил глаза на навигатор. В деревню-то уже заехали. А дальше куда? Дома Шац не сказал. Звонить – трубку не берут. У кого узнавать? У первого встречного?