Тот самый сантехник 9 (СИ)

— У неё никого нет, кроме меня, — добавил Глобальный грустно. — Единственный сын служить уехал. Так кто я такой, чтобы отказывать ей в помощи? Он всё-таки мой брат! А она — мать моего ребёнка.

— Ребёнка? — округлила глаза Даша и голос сорвался на хрип. — КАК ЭТО РЕБЁНКА?

— Будущего ребёнка, — подтвердил он, прошагав дальше и стараясь не оборачиваться.

От такой наглости Дашка тут же поняла, что сама не против в обморок упасть от такого заявления, но Татьяна Юрьевна тут же под руку придержала и прошептала:

— Не сейчас, мать. Не сейчас. Вторых рук у него нет. А двоих не потянет. Давай хотя бы до завтра обожди.

Переглянувшись и с Лесей, в глазах которой вообще одни знаки вопросов мельтешили, женщины сразу приняли, что следующий разговор по душам придётся перенести. А пока всем в душ и по коечкам. Досыпать последний праздничный час Международного Женского Дня, а с утра снова готовиться к будням.

Глава 13

Другой день

Женщина на руках ничего не весит, когда в опасности. А когда несёшь сразу двоих, каждый шаг бережный, выверенный. И нет заботливее в мире мужчины, чем тот, кто ожидает первенца.

Если перед толпой Боря был немного растерян, то теперь это была боевая единица, заряженная на победу. Руки как стальные, зрение сосредоточено, ноги пружинят. А глаза постоянно оценивают обстановку, готовясь спасать, бежать, догонять или врываться в бой за то, что дорого. По ситуации.

Не игнорируя, но отсекая все разговоры «на потом» одним взглядом, он прошагал до внедорожника среди спецназа, спортсменов и контрактников, кивнул Вишенке с Шацем, чуть дольше задержал взгляд на Стасяне.

— Помочь? — вызвался крановщик и тут же распахнув дверь без всякого ответа, пока пальцы перебирали брелок с сигнализацией.

— Кресло откинь, — попросил сантехник, так как рабочие профессии должны выручать друг друга.

Следом Боря уложил Наталью на переднее сиденье, после чего пристегнул и прикрыл дверь тихо, без хлопка.

Крановщик присмотрелся к корешу. Вздохнул. Конечно, понятно, что если рыжая, кудрявая и с довольно массивной грудью в беду попала, то надо выручать. Но мог бы и ему доверить. По-дружески. А сам бы здесь разруливал.

«Значит самая рыжая, самая кудрявая и грудь что надо», — понял Стасян и обратился к сантехнику напрямую. Но шёпотом, чтобы лишние уши не навострились:

— Слушай, ну я понимаю, что если даме с пышной грудью не застёгивать три верхних пуговицы, то губы можно не красить, но Рае-то что сказать при таких обстоятельствах?

— Как что? — не понял Боря, а потом как понял. — Скажи, что скоро буду! И… ты про глаза забыл. Глаза они тоже красят. Как в пустыне научились для защиты от песка, так и повелось. Традиция!

Оба застыли друг напротив друга. Один насчёт неожиданного исторического экскурса, другой насчёт благодарности. Но не одного же благодарить, когда все вокруг — заслуживают.

— Когда «скоро», Боря? — на всякий случай тут же поинтересовался крановщик, так как любил точность хотя бы до временного отрезка в час-другой, а этот ответ подразумевал интервал от «немедленно» до «к майским праздникам управимся».

— Да откуда мне знать? — хмыкнул Боря и с удовольствием нос почесал обеими свободными руками. — Как в себя придёт, сразу домой и рвану.

— Ладно, я прикрою, — улыбнулся Стасян. — Но по части ребёнка сам расскажешь, да? Мы и так… постарались.

Тут Глобальный носом-то и повёл. ППринюхался. От крановщика пахло не только куревом, но и костром. Как будто шашлыки жарил.

«Но не на ночь же глядя!» — возмутился внутренний голос и тут же объяснил: «Мангала рядом не вижу».

— Стасян, ты что… кафешку поджигал? — прошептал Боря, сглаза прищурив.

«Сейчас скажет, что не поджигал, просто с пацанами рядом стоял, пока они поджигали», — тут же предположил внутренний голос.

— Скажешь тоже, — хмыкнул крановщик и стрельнув у мужиков новую сигарету, признался в более интересном занятии. — Банки деду ставил.

— А не пиздишь? — на всякий случай поинтересовался уже Боря, так как ему очень не хотелось, чтобы друзья из-за него страдали.

На что крановщик тут же поправился:

— Точно… прадеду!

Вернувшись за руль, Глобальный тут же подушку пострадавшей под голову подложил, которую всегда возил с собой в чехле водительского сиденья. Ведь ему не раз приходилось спать в салоне.

— Подуша, — пробормотала Новокурова, не открывая глаз.

— Подушка, — поправил Боря, немного опасаясь за нарушение когнитивных функций после падения женщины.

Но головой вроде не билась. И как мешок картошки не падала. Просто осела на асфальт листочком, согнутым на ветру. Словно заранее готовилась.

— Нет, она такая мягкая и тобой пахнет. Потому — подуша, — улыбнулась рыжая лиса, начиная в себя приходить. — Ты же… душа моя!

Сколько весит душа, если её так легко выдворить из тела девятиграммовой пулей, Боря не знал. Но на всякий случай сглотнул. Так ничего и не ответив, только осторожно повёл автомобиль по известному адресу в спальный район.