Тотти. Император Рима

Возвращаясь к спортивной составляющей, хотел бы вспомнить еще два дерби. Первое состоялось в 2011 году, мы выиграли 2:0, я сделал дубль, и английский комментатор восклицал: «Римский царь жив!»[31] Высказывание, которое очень понравилось и тифози, и мне: несколько недель спустя, когда дубль в Бари позволил мне обойти Роберто Баджо в списке лучших бомбардиров всех времен в Серии А, я показал майку с этой надписью. Отмечаю это потому, что кому-то это может быть интересно: у меня не было «непоказанных» маек, то есть не было такого случая, чтобы я подготовил майку и мне не пришлось ее показывать, потому что матч пошел не так, как я предполагал. Возможно, это было удачным стечением обстоятельств, возможно – дополнительной мотивацией, но все особенные майки, которые я надевал, я показал.

Завершу последним приятным воспоминанием, радостью от селфи, которое я сделал около Южной трибуны после дубля, сравняв счет. На скамейке у нас был Гарсия, первый тайм дерби и я, и остальные ребята провели плохо, и, как следствие, «Лацио» вел 2:0. Если бы тренер меня заменил, я бы не возразил ни полслова. Но Гарсия пришел с Фредом, своим помощником, и вместе они показали мне доску, на которой номер «десять» был единственным, от которого не исходили стрелки.

– Не уходи никуда из штрафной, Франческо, – распорядился Гарсия. – Тебе не хватает сил, чтобы играть по всему полю. Но ты – тот, у кого в штрафной не трясутся ноги. Пусть команда ищет тебя мячом, не бегай за ним сам. Остынь.

Это была просьба о помощи – и вместе с тем ответственное поручение. Я вышел из раздевалки, делая знаки Гвидо Нанни, нашему тренеру вратарей, и он подтвердил, что наш план был в силе.

Я сразу же забил, после кросса Строотмана, который прошел через всю оборону «Лацио», не заметившую, что я уже набегал справа, за спиной у Раду. А самым настоящим сюрпризом стало то, что через четверть часа все, по сути, повторилось: на этот раз кросс сделал Холевас, но немного далековато, и, чтобы вклиниться между Раду и Саной, я вытянулся в акробатическом прыжке и в полете замкнул передачу голенью правой ноги. Непростой гол. Скажем откровенно – это был сложнейший гол, требующий координации, которую в футбольной школе можно улучшить, но которой нельзя научиться: это или есть, или нет. Если первый мяч вывел меня вперед в списке лучших бомбардиров в дерби в рамках чемпионата, то этот остался в памяти людей прощанием топ-уровня. Да, это был мой последний гол в дерби. И вот я ищу взглядом Гвидо, он уже бежит ко мне со смартфоном в руке, готовым к съемке. Южная трибуна настолько обезумела от радости, что кажется, вот-вот перевалит через ограждение на беговые дорожки. Я захватываю в кадр себя на ее фоне, и нет необходимости просить ее улыбнуться. Щелк!

16

Спаллетти первый. Волшебный

В ходе моей карьеры я имел дело с двумя версиями Лучано Спаллетти, и, несмотря на огромные трудности со второй из них (о ней я расскажу в заключительных главах), было бы несправедливо преуменьшать, насколько он мне нравился в первой, даже без тех визитов в «Вилла Стюарт». Спаллетти – великий тренер, возможно, лучший из тех, с которыми я работал, и это относится к обоим периодам его пребывания в «Роме». Но во время первого было что-то большее, особенно по отношению ко мне, потому что он был тем тренером, с которым можно было поужинать и пообщаться свободно, без необходимости придерживать мнение при себе, боясь, что оно будет неудобным. Он был из разряда безумных и интересных. Безумный – потому что каждое утро он выкладывал на стол в своем офисе швейцарский нож и той ловкостью, с которой он с ним управлялся, производил сильное впечатление. Интересный – потому что время от времени Спаллетти придумывал абсурдные сценки, вроде той, когда он бегал голым в коридоре у раздевалки, и это действительно было не совсем привычное для тренера поведение. В целом он был персонажем очень далеким от привычных представлений о тренере. И это было то, что в нем нравилось всем.

Спаллетти выбрала Розелла Сенси в 2005 году, после «сезона четырех тренеров». У руля клуба была уже она, потому что ее отец был вынужден заботиться о своем здоровье, а управление таким клубом, как «Рома», требовало сил, которых у него уже не было. Конти и Праде ее явно поддерживали, и Розелла все рассказала мне заранее, но, конечно, в том смысле, что она довела до меня решение, а не обсуждала его со мной. Меня многие считали влияющим на клубную политику, но я никогда ничего не просил и не навязывал: я всегда отвечал тем, кто интересовался моим мнением, это верно, но соблюдая субординацию в отношениях с руководителями, которые думали своей головой.