Товарищ Анна

На одно мгновение она прижалась к его груди и уже стояла перед ним, глядя на него блестящими, смелыми глазами.

— Вы... лёгкая, — сказал он.

Её детские капризы и вызывающе милое кокетство смущали и настороживали его.

Под нависшей скалой было глухо. Вода в омуте, чёрно-зелёная, плотная, лежала неподвижно, только где-то выше по руслу звенела так, словно лилась на камни из узкого горла кувшина.

Валентина спустилась по крутому обрыву, бросила шляпу на береговой камень, зачерпнула пригоршнями ледяную воду. У неё сразу заныли зубы. Она провела захолодевшими ладонями по горячему, потному лицу и снова начала пить.

— Вы заболеете, — предупредил Андрей, вытираясь носовым платком; намокшие волосы его смешно топорщились.

Валентина посмотрела на него счастливым взглядом:

— Неужели? Я же сама врач.

— Верно, я совсем забыл.

— То-то! — Ей захотелось обрызгать его, но в это время узкая тень прошла в глубине.

Валентина даже вздрогнула и, опираясь ладонями в край камня, заглянула в воду.

— Вы обрушитесь туда, — снова предостерёг Андрей.

— Ничего, вы меня вытащите...

Андрей подошёл ближе, тоже всмотрелся.

Треугольная вытянутая голова выдвинулась из темноты, где едва виднелись затонувшие коряги. Мелькнуло, приближаясь, длинное тело; спина, усаженная грязно-белыми щитками-ракушками, взбороздила поверхность воды, взметнулась изогнутая лопасть хвоста, и всё стремительно пошло опять вниз. Всколыхнувшаяся вода сразу стала прозрачной и лёгкой, пока угловатое в светлых полосах тело рыбы не затонуло в глубине.

— Осётр! — сказал Андрей с улыбкой. — Забрался сюда с Алдана и живёт себе отшельником.

— Удалился от мира! — тоже чему-то радуясь, сказала Валентина. — Что-то мне показалось, что у него рта нет, — добавила она нерешительно.

— Рот у него тут (Андрей тронул себя под подбородком), маленький такой, круглый...

— Противный, — докончила Валентина.

— Нет, ничего. А что это вам сегодня разные недостатки мерещатся?

— Он совсем не боится нас, — сказала Валентина, как будто не расслышав. — Почему он не боится?

— Играет, — ответил Андрей весело. — Ах, мерзавец, что он проделывает! Обычно они ходят стаями по самому дну, взрывая ил, как свиньи. Ему хорошо в этой яме. Ниже речка обмелела: в прошлом году образовались по руслу карстовые воронки... такие полости в известняке, и почти вся вода провалилась под землю. Вот он и играет здесь.

— Хороша игра! — промолвила со вздохом Валентина, почему-то вспомнив сразу о своём собственном одиночестве. — Он уж, наверно, взбесился от скуки.

Андрей рассмеялся:

— Интересно, как мы его подкараулили. Вот я расскажу своим девушкам...

— Маринке?

— Ну да, ей и Анне.

— Вы им... ей... всё рассказываете?

— Всё.

— Решительно всё?

— Решительно, — подтвердил Андрей с лёгкой твёрдой улыбкой.

— Неправда, — сказала Валентина и нервно поиграла сломанной ольховой веткой. — Всего вы никогда не расскажете. И я не расскажу, и никто не расскажет.

— Тогда это не настоящие отношения, — сказал Андрей уже серьёзно. — Если любишь человека, то ничего не можешь скрыть от него.

Валентина закусила губу, белые пятна проступили на её лице. Она поднялась и улыбнулась насильно:

— Вот я бы поцеловала вас сейчас, разве бы вы рассказали?.. Именно, когда любят человека, то, не желая волновать его, о многом умалчивают.

— Тогда лучше не делать того, что неприятно любимому человеку, — негромко, но твёрдо сказал Андрей, делая вид, что не заметил её смелой выходки.

30

Валентина остановилась на склоне горы, тяжело дыша опустилась на желтоватый мох.

— Отдохнём минуточку... Какой чудный вид отсюда, сверху!.. Почему этот ключ называется Звёздный?

Андрей оглянулся на хорошо знакомый ему вид и тоже сел.

— Может быть, вы сядете ещё дальше? — вскричала со смехом Валентина. — Тогда мы будем разговаривать, как два китайца... чтобы нас отсюда слышала Анна Сергеевна. Вы видели... иногда два китайца... встретятся, сядут на корточки, не рядом, а... вот как мы с вами. Далеко слышно, когда они разговаривают!

Андрей нахмурился:

— Анна обиделась бы на вас за такие слова...

— Ещё не всё упущено. Вот мы приедем домой и вы ей расскажете о каждом моём и вашем движении, — Валентина посмотрела на огорчённое лицо Андрея и присмирела. — Я всё шучу, — сказала она упавшим голосом. — Правда, я очень полюбила вашу жену и совсем не хочу вышучивать ваши отношения. Я даже завидую вам обоим. Видите, как я откровенна. Но мне почему-то не верится... не верится, что эти отношения могут быть совсем, совсем искренними. Может быть, я не имею права говорить вам такие вещи... Правда?

Валентина посмотрела на белых чечоток, перелетавших по крутым дугам кедрового сланца, высохшего после давнего пожара, неожиданно заговорила быстро: