Товарищ генерал

В горницу вошел начальник штаба дивизии и показал командующему карту новой дислокации частей.

Пока начальник штаба докладывал, Гущин всем своим видом как бы говорил:

"Видите, какие мы! Только что вышли из окружения, а уже знаем дислокацию!"

Харитонов отметил про себя, что командир дивизии привык считать событием обычное выполнение долга службы. Видно, он любил, чтобы его хвалили, и сам хвалил за то, что было самым обыкновенным делом.

Начальник штаба удалился. В дверях показался Шпаго.

Пока Харитонов, отойдя в сторону, нахмурив брови, выслушивал своего адъютанта, Гущин вышел распорядиться насчет обеда.

Когда он возвратился, Харитонов, продолжая прерванный" разговор, снова заговорил о потерях.

- Потери уточняются! - напомнил Гущин таким тоном, что трудно было понять, то ли он действительно подсчитывал свои потери, то ли не торопился оглашать их.

- Пожалуй, я вам облегчу ответ на этот вопрос! - сказал Харитонов. - Вы потеряли... - он назвал цифру, которую ему сообщил Шпаго.

- Да, это только убитыми, а вместе с ранеными и пропавшими без вести... - Гущин, не договорив, вздохнул и, помолчав, сделал приглашающий жест.

Дверь в соседнюю комнату растворилась, Харитонов сел за стол. Гущин не знал, что Харитонов был неприхотлив к еде. Гущин любил покушать и был твердо убежден, что и другим это не может не доставить удовольствия. Иные только не выказывают этого, а он. Гущин, человек прямой, без ханжества. Чего тут!

Харитонов пил и ел мало. Вслушиваясь в то, что говорил хмелевший Гущин, Харитонов не переставал думать о том, как будет действовать комдив в предстоящей операции.

"Человек умеет хорошо делать что-нибудь одно. Если он сознает это, он дополнит себя другими людьми, и вместе они составят то, что так редко совмещается в одном человеке. Он плохо сведущ в деле, но не допустит сколько-нибудь серьезных ошибок, потому что предоставляет вести дело начальнику штаба. Начальник штаба у него дельный", - думал Харитонов.

А Гущину Харитонов понравился. Чутье подсказало ему, что это человек знающий и не кичливый. Ум у него ясный, трезвый, боевой. Взгляд зоркий. Бой для него не бедствие: это его стихия!

"С таким не пропадешь!" - думал Гущин.

Харитонов обладал способностью незаметно вовлекать людей в круг своих мыслей. Прежде чем определить задачу комдива в задуманной операции, Харитонов постепенно перевел разговор на свой лад. Страстная беседа завязалась о "Войне и мире" Льва Толстого.

- Кутузова он как изобразил! - воскликнул Гущин. - Ты только не мешай истории! Она сама движется и приведет тебя куда надо! Ее не оседлаешь! Пробовал оседлать Наполеон - не вышло. А теперь - Гитлер!..

- Упрощаете! - возразил Харитонов. - Тактика Кутузова не была покорностью судьбе. Это Толстой напрасно приписал ему.

И вы с вашим толстовским пониманием Кутузова можете скатиться к самому обыкновенному фатализму. Этак каждый лентяй будет себя считать Кутузовым.

Гущин попытался объяснить, что Харитонов его не так понял.

Харитонов, внимательно его выслушав, сказал:

- Ну вот и отдохнули. Теперь займемся делом!

* * *

В дивизии Гущина имелось отделение ополченцев, которые по своему возрасту не подлежали мобилизации. Они примкнули к этой дивизии во время отступления. Отделение обучал старший сержант.

Завидев командующего, он значительно посмотрел на своих бойцов, как бы говоря: "Сейчас увидите, кто я такой есть!" - и, сделав несколько шагов вперед, четко отрапортовал:

- Старший сержант Ступышев, обучаю бойцов строю!

- Ступышев? - переспросил Харитонов. - Знакомая фамилия. Где-то встречал!

- Под Каховкой, товарищ генерал! Я там в полку был пулеметчиком! напомнил Ступышев.

- Ну как же, помню! Вам кое-что причитается. Подписывал!

Не вручили еще?

Ступышев замялся. Харитонов что-то сказал адъютанту. Тот за

Ополченцы отечески глядели на Ступышева. Среди них особо выделялся высокий худощавый ополченец с острыми, пронзительными глазками и бородкой клинышком.

- Ну, как учение? - спросил Харитонов.

- Бойцы грамотные. Расписаться на броне бутылкой смогут! - неторопливо, как бы взвешивая каждое слово, отвечал старший сержант. - У меня, товарищ генерал, быстрее всех соображает вот этот, Орлов! - указал он на высокого ополченца с бородкой клинышком. - Да вот беда, хотят его у меня забрать в повозочные.

- Это почему?

- Так что, товарищ генерал, переросток он!

Высокий худощавый ополченец впился взглядом в Харитонова.

- Сколько вам лет, товарищ Орлов? - обратился к нему Харитонов - На этот вопрос позвольте не отвечать! - ответил боец. - Я никуда из этого подразделения не уйду. Лета мои здесь ни при чем.

Один из сопровождавших Харитонова командиров спросил:

- А если приказ?

- Все равно не уйду!

- Кто это вас учил приказу не подчиняться? - вспыхнул Ельников.

- Никто не может мне воспретить с оружием в руках защищать Родину! невозмутимо сказал старик.

- Но если для строевой части не положен ваш возраст? Придется перевести в хозяйственную часть! - спокойным тоном сказал Гущин.