Товарищ Павлик: Взлет и падение советского мальчика-героя

Сомнение в правомерности утверждений Дружникова относятся не только к той части его повествования, которая связана с «теорией заговора», но и к другим частям. Например, вопрос о том, был ли Павлик Морозов на самом деле пионером, куда более неоднозначен, чем может показаться на первый взгляд. В 1932 году официального пионерского отряда в деревне не существовало, но Павлу не требовалось состоять в пионерской организации для того, чтобы считатьсебя пионером или чтобы так считали односельчане. Нельзя проецировать на первое десятилетие существования пионерской организации ситуацию, сложившуюся к 1940-м или даже к середине 1930-х, когда пионерия уже представляла собой организованный монолит со штабами в школах и многоквартирных домах, с Дворцами пионеров, ставшими с 1935 года флагманами движения, с четким ритуалом приема в пионеры, установленным в 1932 году

[258]. В конце 1920-х — начале 1930-х пионерское движение находилось еще в хаотическом состоянии и переживало трудности стихийного роста и столь же стихийного убывания, которое эвфемистически называли «текучкой». Пионерская организация была вынуждена опираться на плохо подготовленные и идеологически сомнительные кадры организаторов, включая бывших скаутских вожатых, так что в ее работе встречались разнообразные проявлениями «волюнтаризма» и «параллелизма» [259]

. Временами слово «пионеры» использовалось расширительно для обозначения членов молодежных агитбригад, создававшихся школьными учителями или другими взрослыми людьми для выполнения вспомогательных задач в различных политических инициациях вроде кампании 1927—1928 годов «за новый быт» (пропаганда основ гигиены и рациональной организации жизни) или сплошной коллективизации в 1931—1932 годах. Как вспоминал писатель Михаил Алексеев, осенью 1931-го такая «агитбригада» была организована в его родной деревне на Волге, и детей — членов этой бригады — отправляли в крестьянские дома агитировать за немедленное вступление в колхоз ^{411}.

[260]

Крестьянские дети того времени могли слышать о пионерах, даже если в их деревне не было пионерского отряда или агитбригады. Петр Кружин, родившийся в Тверской области в 1921 году, формально вступил в пионеры в 1929-м, но, по его воспоминаниям, знал о пионерском движении по картинкам на коробках из-под зубного порошка и на прочих предметах ширпотреба и, будучи активистом, помогал жечь иконы задолго до того, как стал пионером. «Наша пионерская организация в первые четыре года то проявляла активность, то замирала», — вспоминал он. Вожатые имели совершенно разные представления о том, как работать с детьми: одни занимались строевой подготовкой, другие ходили в лес собирать травы, третьи просто рассказывали смешные истории. Иногда, если вожатого не было, Кружин сам возглавлял дружину и наслаждался чувством собственного превосходства по отношению даже к взрослым из ближайшей деревни ^{412}

.

Сведения по Тавдинскому району дают в общем схожую картину. В этих краях коробок из-под зубного порошка, даже пустых, не видали, но неформальная пионерская деятельность шла и здесь. В ноябре 1932 года, откликаясь на призыв сверху усилить централизованный контроль, районный комитет Коммунистической партии потребовал прекратить широко распространенную практику, по которой списки вожатых пионерских дружин попадали в областное бюро детской коммунистической организации постфактум. Ошибочные назначения делались часто: некоторые вожатые оказывались слишком молодыми, многие — слишком неопытными, а иные не любили работать с детьми. Бюро потребовало, чтобы его заранее официально извещали о намерении создать очередной пионерский отряд и открыло курсы по подготовке пионервожатых; были составлены программы пионерской работы, которые, среди прочего, включали политическую пропаганду на такие темы, как «классовая борьба» или «национальная рознь». Развлекательная часть включала в себя тематические игры, песни, «живые газеты», работу драматических кружков ^{413}. Предпринятые бюро меры свидетельствуют о том, что пионерская деятельность на местах была не отрегулирована, и ее требовалось взять под контроль. Невозможно исключить, что кто-нибудь из герасимовских учителей, например Зоя Миронова, которая в начале 1931 года значилась в списках местной партячейки как «пионервожатая» ^{414}, мог спонтанно организовать неофициальную «пионерскую дружину».

Есть свидетельства, что в Тавдинском районе существовали неформальные агитбригады. Как сообщил, например, 28 апреля «Тавдинский рабочий», одна из них была организована не где-нибудь, а именно в герасимовской школе. В показаниях на суде по делу об убийстве Морозовых говорилось о детях, вывешивавших на кулацких заборах объявления вроде «Здесь живет злостный заимщик хлеба» [261], хотя, конечно, степень достоверности этой информации определить трудно.