Товарищи офицеры. Смерть Гудериану!

Судя по видимому в просветах ветвей солнцу – положенные ему, как комвзвода, часы он разбил о край люка, выбираясь из танка, – было часа три пополудни. Значит, с часок можно отдохнуть, а затем снова идти – темнеет сейчас поздно, чуть ли не в десять, так что у него останется часов пять светлого времени. Затем нужно подыскать место для ночлега и поспать до рассвета. Костер разжигать опасно, слишком демаскирует, так что заночует так, благо июль, да и танкистский комбинезон греет всяко лучше, нежели пехотная гимнастерка.

Поерзав, мамлей устроился поудобнее, подложив под голову планшет и пропахший соляром и кордитом танкошлем, и устало прикрыл глаза. Нет, пожалуй, час – это все же излишняя роскошь, вполне хватит и тридцатиминутного отдыха. Главное – не заснуть… не заснуть… не…

* * *

– Постой, – первым непонятные звуки услышал именно поручик, придержав меня за плечо. – Слышишь?

– Пока нет. – Я удивленно взглянул на белого офицера, автоматически коснувшегося пальцами клапана кобуры. – Ты о чем, Коля?

– Храпит кто-то. Ну, в смысле впереди определенно кто-то спит.

Теперь услышал и я. Ну да, похоже, золотопогонник прав, именно что спит. Причем непозволительно громко для военного времени.

– Пожалуй, на сей раз я сползаю, гляну, что да как? – тихонько осведомился Гурский. – Право, у меня лучше выйдет.

Пожав плечами, я кивнул, столь же негромко сообщив в ответ:

– Знаешь, поручик, тут такое дело… Ты это, отвыкай быстренько от своих «право», «позвольте» да «соблаговолите», понял? А то ведь спалишь контору ни за грош со своим старорежимным лексиконом.

– Какую контору? Ах да, прости, понял. Хорошо, я постараюсь говорить, словно простолюдин.

– Ох, Коля, ты меня таки в гроб загонишь, – хмыкнул я в ответ. – Нет больше никаких простолюдинов и белой кости, запомни! И голубой крови, кстати, тоже, одни кровезаменители. Что? Да ладно, не бери в голову, это я так… короче, потом объясню. Мы в сорок первом году, поручик! В сорок первом! И мы – солдаты… тьфу, то есть бойцы рабоче-крестьянской Красной Армии, как бы ты к оному факту ни относился! Кстати, да, смотри не перепутай – именно «бойцы», термин «солдат» вернут, как и погоны, только в сорок третьем. Так что изволь выражаться соответственным образом. Можно подумать, ты в своем Крыму с низшими чинами ни разу не общался. Говори, как они – только не переигрывай, не в театре. То, что ты нынче лейтенант, ничего существенно не меняет, он кадетского училища тоже не заканчивал.

Поручик мрачно кивнул:

– Хорошо, Виталий, я понял.

– Вот и ладно, давай дуй в разведку, я прикрою, если что. И да, кстати, покажи, как с этой хренью управляться-то? – Я кивнул на «мосинку».

– Ну, тут все просто, – повеселел Гурский. – Вот смотри, первый патрон уже в стволе, достаточно только на спуск нажать, предохранитель я отключил. Затем передергиваешь затвор вот за эту рукоятку, вверх-назад-вперед-вниз, и снова стреляешь. Когда делаешь движение вверх-назад, выбрасывается стреляная гильза. Запомнил? Как перезаряжать, после объясню, там обойма иногда застревает.

– Запомнил. – Я принял из рук поручика тяжелую винтовку. – В кино видел. Ладно, иди.

Глядя, как поручик бесшумно продирается сквозь кусты, неожиданно поймал себя на мысли, что он и на самом деле недурно обучен. Не привычный мне спецназ, конечно, но и не впервые посланный в бой призывник. С другой стороны, чему удивляться-то: последние несколько лет человек провел на войне, самой настоящей, а вовсе не киношной. Наверняка и в разведку ходил, и всякое такое прочее… Подозреваю, и на фронтах Первой мировой, и в охваченном Гражданской войной Крыму бывало ничуть не проще, нежели у нас в сорок первом! Или я еще чего-то о нем не знаю? В том смысле, что он не счел нужным рассказать мне всей правды о себе? Помнится, была такая книжка, «Спецслужбы Белого движения. 1918—1922. Разведка»[5] называлась, ага…

С другой стороны, ну вот хоть режьте меня, но не профессиональный разведчик Гурский – и все тут! Не служил он в том самом «Осваге», не служил! Почему? Да потому, что весь поведенческий набор не соответствует. Не станет матерый профи из разведки так себя вести, как он себя вел в том кафе. А вел он себя, скажем так, абсолютно непрофессионально с точки зрения разведчика – ситуацию заранее не просчитал, зато вдруг на дуэль вызывать начал, хоть и видел, что девчонкам ничего особо и не грозит, а его противник – совершеннейший люмпен, который и слова-то такого может не знать. Нет, футурошок и все такое – понятно. И все же… не верю, как говаривал театральный классик. А вот на передний край он определенно ходил, причем не раз и даже не два. Отсюда и соответствующее умение передвигаться, и специфические навыки. Чистый фронтовой разведчик-пластун военной выучки, но ни разу не профессионал. Хотя могу и ошибаться, конечно…

Разобравшись с механизмом винтовки, я залег, направив ствол в сторону вероятной опасности. Впрочем, стрелять мне не пришлось: поручик вернулся уже минуты через три, с улыбкой доложив: