Традиция предков

— Когда вы начали вести свой дневник? — тихо спросил Симон, и она вздрогнула от неожиданности: казалось, что этот человек прочитал ее мысли.

— Как вы догадались? — удивилась она.

— Это несложно, — улыбнулся он. — Думаю, вам было лет одиннадцать-двенадцать… девочка, готовящаяся стать девушкой, чувственная… Возможно, чересчур чувственная…

Симон видел ее насквозь, и это открытие несколько испугало Бетти.

— Зачем вы так поступаете, Элизабет? — дружелюбно спросил он. — Зачем выходите замуж за человека, которого не любите?

— Я люблю его, — упрямо ответила Бетти. — Вы просто не понимаете, что можно любить друг друга и не испытывать сексуальное влечение, возбуждение или…

— Страсть, — пробормотал Симон, неожиданно оказавшись рядом с ней. — Это не так. Поверьте, вы ошибаетесь, если думаете обойтись без них. Это заложено в человеческой природе.

— Не понимаю, — неуверенно пролепетала она. — К чему мне страсть? Я хочу, чтобы мое замужество было спокойным и надежным.

— Надежным? — Симон не скрывал скепсиса. — О боги! Вы отрицаете то, что является основой счастливого и прочного брака. Чего же вы так боитесь?

Увидев ужас в ее глазах, Симон понял, что приблизился к запретной черте. Чтобы успокоить девушку, он ласково взял ее за запястья и тут же почувствовал учащенное биение ее пульса.

Кровь прилила к голове Бетти, в ушах стоял глухой гул, напоминающий шум моря.

— Что же вас пугает? — настаивал Симон. — Что?

Бетти невидящим взглядом смотрела на него. Мучительный страх, таившийся все это время в дальних уголках души, парализовал ее.

— Боюсь потерять контроль, оказаться в ситуации, когда я не смогу совладать с собой, когда… — выдохнула она на одном дыхании и вдруг замолчала, глядя Симону в глаза.

— Понимаю. — Он все еще держал ее за руки, и девушка чувствовала странное тепло и приятное покалывание.

— Когда вы говорите о ситуации, в которой можно утратить контроль над собой, вы имеете в виду, как я понимаю, секс?

Беспредельный ужас, отразившийся в глазах Бетти, подсказал Симону, что он угадал.

Симон улыбнулся.

— Знаете, догадаться нетрудно. Такая красивая и созданная для любви женщина, как вы, могла остаться девственницей только благодаря огромной силе воли. Что же произошло? Вас кто-то обидел? Мужчина…

Она отрицательно покачала головой, и Симон понял, что ошибся в своих предположениях.

— Нет, ничего подобного. Страшная догадка зародилась в его голове, и он перестал гладить руки Бетти.

— Уж не хотите ли вы сказать, что вы… что вы предпочитаете…

— Нет!

Симон вздохнул с облегчением.

— Но что же все-таки тяготит вас?

И Бетти неожиданно захотела рассказать ему все, сама не зная почему. Симон ей не нравился и не вызывал доверия. Он перевернул ее уютный мир вверх тормашками, но все же у нее сложилось твердое убеждение, что это единственный человек, способный понять ее и, возможно, избавить от многолетнего страха.

Бетти через силу, заикаясь и запинаясь, рассказала про давнее приключение на ежевичной поляне.

Собственный первый опыт любви под открытым небом и яркими звездами вызывал у Симона весьма приятные воспоминания, но он постарался сосредоточиться на рассказе Бетти. Он догадывался, как может испугаться впечатлительная девочка, ставшая свидетельницей проявления безудержной и безграничной женской страсти. Мог понять ее инстинктивный ужас: она смотрела на происходившее глазами ребенка.

— И поэтому вы выходите замуж за Бена? — сдержанно поинтересовался он. — Потому что…

— Понимаю, это звучит глупо, но мысль о том, что я когда-нибудь буду испытывать такое же, пугает меня.

Симон видел это и сам: она вся тряслась от страха.

— Я знаю, что с Бенджамином такого не будет никогда, — честно призналась Бетти.

Помолчав немного, собеседник бесстрастно обронил:

— Вам когда-нибудь приходило в голову, что интимные отношения без влечения и страсти могут быть болезненными и… унизительными?

— Тысячи женщин живут так, — тихо возразила она. — Женщины, которые вышли замуж за тех, кого выбрали им родные.

— Этих несчастных попросту приговорили к пожизненной каторге! Черт возьми, Бетти, подумайте, что вы делаете с собой? На ту сцену, невольной свидетельницей которой вы стали много лет назад, вы смотрели глазами ребенка. Вы все видели в искаженном свете, потому что еще не знали всего того, что может желать и чувствовать женщина. Впрочем, вы и сейчас не знаете.

— Нет! — Бетти отпрянула, будто увидела змею. — Я не хочу больше об этом говорить. Не желаю чувствовать себя так, будто… не желаю… — ее начало трясти.

— Знаете, в чем ваша проблема? У вас слишком богатое воображение.

— Давайте оставим эту тему, — взмолилась Бетти. — Вы не хотите понять меня.

— Почему же, отлично понимаю, — с ухмылкой возразил он.

Будь Бетти чуть внимательней, она бы заметила странный огонек в его глазах и поняла бы, к чему клонит Симон.

— Скажите, пожалуйста, — тоном врача начал он, — только ли страх вы испытывали, когда наблюдали за ними?