Траектории СПИДа. Книга третья. Александра

Это уже комментировал Евгений Николаевич, отрываясь от архивных бумаг. За два года работы в музее он успел узнать много нового из биографии Островского и теперь пытался выяснить подробности появления романа "Как закалялась сталь". Время от времени в центральной прессе появлялись его статьи, в которых он всегда давал неопубликованные ранее страницы романа со своими мыслями по этому поводу. Всегда проводил параллели между сегодняшними днями и временем, в котором жили герои романа и его автор.

– Но, – говорил Инзубов, – с каждым днём всё труднее пробивать статьи об Островском. Всех интересуют события только сегодняшние или, если это критика коммунистов. Проявляют интерес к настоящей истории только "Советская Россия", "Учительская газета" да "Советский воин". Пришёл на днях в редакцию "Советской культуры", так там и смотреть материал не стали. "Вы что, – говорят, – не понимаете, какое сейчас время? Кому какое дело до коммуниста Островского? Это вчерашний день".

Настенька молча смотрела на Евгения Николаевича, делая попытку уловить в его взгляде скрытый смысл сказанных бегло слов "Ребёнку нужен отец". Но Инзубов смотрел в свои бумаги и, почти не поднимая головы, подносил чашку с чаем к губам, продолжая читать и разговаривать одновременно.

– Грех вам жаловаться, Евгений Николаевич, – укоризненно сказала Кузьмина, поднимая свои большие глаза на сотрудника, – удалось же нам издать уникальный трёхтомник писателя со всеми вашими комментариями и со всеми письмами, которые раньше не публиковались? Это же успех.

– Да, но хотелось бы больше узнать правды, а это возможно, только если привлечь внимание как можно большего числа людей к этой проблеме.

– Это для вас она проблема, а для других проблема – где колбасу достать, – коротко отпарировала Татьяна Евгеньевна.

Разговор этот происходил в июне тысяча девятьсот девяносто первого года. В это время Горбачёв раскручивал идею подписания нового союзного договора, по которому каждая республика наделялась бы полным набором демократических прав, которые не только не были понятны простому человеку в любой республике, но и не нужны были. Эти проблемы прав беспокоили лишь тех, кто держал или хотел держать портфели власти. Вот у них-то это было на большом взводе. Им-то, власть предержащим, приходилось бегать по запутанным тропкам джунглей большой политики и грозно рычать, оскаливаясь, на противников, которые сами были не беззубыми и тоже умели порыкивать. Оттого, кто кому пасть перегрызёт, зависело, кто в джунглях будет хозяин. Вряд ли эта грызня могла повлиять на жизнь самих джунглей в лучшую сторону, но особи сбивались в стаи, поддерживая то одного, то другого клыкастого.

Двадцатого июня в Берлине, уже ставшем городом одной только Германии, министр иностранных дел Советского Союза Бессмертных, только что возвратившись из американского посольства, где проходили переговоры с Государственным секретарём США Бейкером, начал беседу с министром иностранных дел Кипра, когда вдруг срочно был приглашён к телефону. Звонил Бейкер и взволнованным голосом попросил срочно приехать для неформальной беседы и так, чтобы, по возможности, никто об этом не знал.

Волнение партнёра передалось и Бессмертных. Прервав беседу с представителем Кипра под благовидным предлогом, извинившись, министр чёрным ходом покинул посольство и помчал машину напряжёнными берлинскими улицами туда, откуда совсем недавно уехал.

В тихой комнатке, оставшись наедине с советским министром, Бейкер сказал:

– Я только что, после нашей сегодняшней беседы, получил из Вашингтона информацию. Как я понимаю, она, очевидно, основана на данных разведки и говорит о том, что в Советском Союзе может быть совершена попытка смещения Горбачёва с поста Президента.

Внимание к себе притягивал загадочный листок бумаги в руках у Бейкера, пояснявшего советскому министру:

– Данные подтверждаются полученной шифровкой. Понятно, что дело это сугубо деликатное, и нам нужно как-то такую информацию передать в Москву. По нашим данным в смещении будут участвовать…

Тут Бейкер заглянул в листок бумаги и стал называть фамилии:

– Павлов, Язов, Крючков…

Бессмертных был ошарашен и не запомнил, были ли названы ещё фамилии.

– И это очень срочный вопрос. Его нужно сейчас же довести до сведения Горбачёва, – продолжал Государственный секретарь. – У вас есть прямая, совершенно защищённая связь с президентом?

– У меня такой связи нет, – вынужден был сознаться министр. – Есть высокочастотная связь, но она под контролем КГБ.

– Это не годится. Тогда давайте воспользуемся связью американского посольства. Мы поручим это нашему послу Мэтлоку. С ним уже связываются. А вы позвоните Черняеву, чтобы он обеспечил срочно приём информации. Таким образом Горбачёв получит те же сведения, что я вам передал. Это абсолютно надёжно и никто ничего не перехватит.

Бессмертных поспешил в машину и уже через полчаса, наскоро свернув беседу с министром Кипра, звонил Черняеву в Москву:

– Анатолий Сергеевич, я звоню из Берлина.

Кратко передав суть разговора с Бейкером, сказал: