Траектория полета

– Я хотела спросить… Когда Бекки просматривала дедушкины бумаги, ей не попадалось имя Аделина?

Мейси ощутила укол разочарования. Она помотала головой, с трудом сглотнув.

– Нет. У нее не было времени просмотреть все. Я за нее закончила и тоже ничего не нашла.

А что?

– Когда я приехала сегодня утром, поднялась наверх спросить у Берди, что она хочет на завтрак. Она еще спала, и, кажется, ей снился кошмар. Она не говорила, но напевала это имя во сне снова и снова. На мелодию той французской песни.

Мейси нахмурилась.

– Мы должны спросить дедушку.

Какой-то звук заставил их обеих обернуться: у двери стоял дед, тяжело опираясь на ходунки. Он прохрипел что-то, и в его хрипе как будто прозвучало слово «что».

– Берди несколько раз пела про кого-то по имени Аделина, – сказала Джорджия. – Так, словно она кого-то знала с этим именем.

Дедушка долго смотрел на них, и его глаза за стеклами очков даже не мигали. Наконец он покачал головой.

– Дать тебе воды? – спросила Мейси, уже на полпути к раковине.

Не отвечая, он поковылял через кухню к задней двери – самый прямой путь к оставшимся ульям.

Джорджия посмотрела на Мейси и подняла брови, как они обе делали раньше, когда слова не требовались. Им о многом нужно поговорить с дедушкой, и сейчас вполне подходящее время.

– Хочешь пойти к своим пчелам? Давай я налью тебе стакан воды и помогу спуститься по ступенькам.

Оставив грязные тарелки на кухне, Мейси и Джорджия помогли дедушке спуститься на задний двор и усадили его в шезлонг под огромной магнолией. Он сидел теперь лицом к своей любимой пасеке и, хмуря брови, смотрел на оставшиеся два улья.

Мейси придвинула себе еще один шезлонг и села.

– Вчера, пока ты был на физиотерапии, приезжала Флоренс. Она сказала, что постарается заехать сегодня, и просила передать тебе, что, вероятно, привезет ульи с болот раньше обычного. Говорит, нисса в этом году цветет плохо, и она не хочет, чтобы пчелы умерли с голоду. Она достанет мед из твоих ульев, но предупреждает, что вряд ли наберется больше двух или трех банок.

Дедушка ее, казалось, не слушал. Он смотрел на ульи и суету пчел у летков. Пальцы его левой руки беспокойно теребили штанину.

Хотя врачи сказали Мейси, что основные функции его мозга не повреждены, последствия инсульта могут повлиять на память и поведение, однако при правильном лечении они восстановятся. Она разглядывала деда пару секунд, смотрела в его добрые, умные глаза, на поредевшие седые волосы, на руки, которые никогда не казались слабыми, и не могла себе представить, чтобы он мог стать иным, не таким, каким она его всегда знала.

Мейси перевела взгляд на сестру и поняла по ее глазам, что Джорджия думает о том же.

Дед продолжал смотреть на ульи, как будто мог видеть внутри них сотни маленьких, жужжащих насекомых, их крылышки, делающие двести тридцать взмахов в секунду. Внезапно она поняла, почему он и Джорджия так привязаны к пчелам, почему пчелы вызывают у них восхищение и даже любовь. Потому что их легко понять. Пчелы существуют с определенной целью, ведут себя так, как должны, и все их реакции на неблагоприятные ситуации предсказуемы. В этой хаотичной жизни казалось практически естественным, что Джорджию и дедушку тянет к маленькому упорядоченному мирку, в котором абсолютно все имеет смысл.

Возможно, именно поэтому сама Мейси пчел ненавидела. Жизнь людей должна иметь смысл сама по себе. Людям не надо искать его в мире насекомых. Впервые Мейси посочувствовала Джорджии из-за того, что она – старшая, и ей пришлось объяснять младшей сестре, которая не понимала и не любила пчел, как устроен мир.

– Доброе утро.

Из-за дома появился Лайл. Он помахал одной рукой, держа в другой маленький пластиковый пакет. Мейси предположила, что в нем открытка и старая книга, о которой вчера вечером Джорджия рассказала ей по телефону.

Мейси прижала ладонь к груди, чтобы унять бешеное сердцебиение, однако сразу опустила руку, едва осознав свой жест. Лайл вежливо улыбнулся дедушке и Джорджии и повернулся к Мейси:

– Тебе очень идет этот цвет.

Доставая из шкафа сегодня утром бледно-зеленую блузку, Мейси прекрасно помнила, что она нравится Лайлу, но надела ее все равно.

– Я всегда говорила, что зеленый – ее цвет, – заметила Джорджия.

В душе у Мейси начала разгораться борьба между злостью и благодарностью.

Лайл подтянул шезлонг и сел рядом с дедушкой.

– Привет, Нед. Рад, что тебе уже лучше.

Дедушка оставался безучастным. Он смотрел на Лайла, словно не помнил, кто он такой.

– Рики сейчас очень занят, поэтому попросил меня задать тебе несколько вопросов о грузовике. Неофициально, конечно, на тот случай, если кто-нибудь спросит. Как ты, готов поговорить?

Дедушка издал горловой звук, его рука задвигалась быстрее, теребя ткань старых джинсов.

Джорджия сжала его левую руку, успокаивая. Правая рука беспомощно лежала ладонью вверх на колене.

– Он может кивать или качать головой, – пояснила Мейси. – И постепенно заново овладевает речью. Дедушка, ты можешь ответить на несколько вопросов?