Траектория судьбы

Я отправился туда, где виднелись самые густые заросли камыша. Путь был неблизким и неприятным. Дул холодный ветер и в тихих мелких заводях около самого берега реки уже стала появляться прозрачная корочка льда.

В камышах ветра почти не чувствовалось. Удаляясь вглубь этих зарослей, я хотел определить их протяженность, чтобы найти наилучшее место для завтрашней засады. Но я все шел и шел, а камышам и конца не было. Вокруг все было настолько однообразным, что мне вдруг показалось – я хо жу по кругу. Может быть, я потерял ориентацию? Остановившись, начал внимательно приглядываться к месту и… обнаружил под ногами свои же следы от резиновых сапог.

Что делать? Решил оставлять метки, кое-где заламывая камыш и завязывая узлом осоку. Но и это не помогло: я неизбежно возвращался к своим же собственным следам. По-видимому, множество препятствий, создаваемых разливами воды и едва проходимым камышом, заставляли меня делать очередные круги.

Всерьез испугавшись, я начал кричать и стрелять, чтобы хоть как-то подать друзьям сигнал. Но все бесполезно… Ни крики, ни стрельба не вызывали ответных действий моих спутников, которые, как потом выяснилось, делали то же са мое. Принимаю решение: нарезать камыш, развести костер и таким об разом коротать время до утра. Но тут же словно кто-то подсказал: «Костер ты не разведешь, у тебя нет спичек». Тогда решил из наре занного камыша сложить копну и, забравшись на нее, переспать. Кроме того, с ее высоты мне, быть может, удастся разглядеть место нашей стоянки.

Начав срезать камыш ножом, сразу же понял: и эта затея не осуществима. Камыш был выше меня почти в два раза, и его надо было бы рубить топором, как дерево. Но топора, к сожалению, у меня тоже не было.

В запасе у меня оставалось всего три патрона, а впереди – холодная, полная неизвестности ночь. Через камыш было видно лишь небольшую часть неба. Как ночная болотная птица выпь – стою, глядя на первые неяркие звезды, и думаю: что же мне делать?..

И вдруг мой слух уловил далекий выстрел. Тут же даю ответный. Жду. Вот выстрелы все ближе и ближе… Наконец, слышу групповой залп: это и есть ориентир моего выхода из плена!

Пробираясь сквозь за росли камыша, я бесконечно сочувствовал диким животным, которые всю жизнь проводят в этих суровых условиях: руки мои были сплошь порезаны, на лице – множество царапин. Но я так был возбужден, что не ощущал никакой боли. Главное: друзья где-то близко!..

Когда, наконец, я вышел на небольшую поляну и почувствовал приятный запах дыма от разведенного костра, мне показалось, что все трудности позади. Но не тут-то было: нас разделяла речная протока! В вечерней темноте эта преграда выглядела довольно зловеще: поверхность воды пугала своей абсолютной чернотой.

Почти не видя друг друга, мы все-таки уже могли переговари ваться. Товарищи посоветовали мне перейти протоку вброд. Но один вид той черной воды приводил меня в трепет – ведь я не умел плавать. А эта река представлялась мне в ту ночь совершенно бездонной…

Но что оставалось делать? После долгих уговоров я согласился рискнуть. Зашел по грудь в воду и вдруг почувствовал, как ноги в тяжелых сапогах все глубже и глубже погружаются в тягучий ил. Испугавшись, возвратился на свой берег и крикнул друзьям: «Лучше умру на берегу, чем в этой тряси не!» Вскоре ночной холод и мокрая одежда вызывали такую дрожь во всем теле, что я решил снова забраться в воду: там было гораздо теплее, чем на берегу.

Друзья решили испробовать следующий вариант спасения: переб росили веревку и посоветовали привязаться к ней – с ее помощью они хотели перетянуть меня на другой берег. Но как только, подбадриваемый их криками, я дошел до уже известной мне глубины, страх взял свое: с необыкновен ной проворностью я принялся развязывать узел этой, как мне каза лось, предательской веревки.

Поняв наконец-то, что мне самому не выбраться из этого речного плена, один из охотников переправился на лошади на мой берег. Но теперь уже я не хотел выходить из согревающей меня воды. Наконец, не уговоры друзей, а их доб рая брань заставила меня сделать это…

С большим трудом мой товарищ втащил меня на холку лошади, которая тоже дрожала от холода как осиновый лист. Сидя на лошади, мы осторожно переправились через протоку. Друзья помогли снять всю мокрую одежду и переодеться в кое-какие свои вещи. После этого меня заставили выпить изрядную порцию спиртного и бегать вок руг костра.

С наступлением рассвета мы начали собираться в обратный путь: охота бы ла закончена…

Надо было видеть картину нашего возвращения с «охоты»: три молодца сидят в телеге, свесив ноги, а следом, спотыкаясь, бредет «горе-охотник»… Вид у меня, пожалуй, был действительно нелепый и смешной – все на мне было явно с чужого плеча. Друзья были непреклонны в своем решении, заставляя меня всю дорогу идти пешком. И только перед въездом в село они разрешили мне забраться в телегу. Что там ни говори, а они к тому времени были уже известными на всю округу охотниками и не желали «пустое» свое возвращение превращать во всеобщее посмешище…