Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?

Но в таком случае, памятуя, сколь долго он да Тимошенко терпели весь этот бардак, немедленно отпадает выше поставленный вопрос: «А для чего они это терпели?» — ибо в таком случае уже и грудному младенцу станет ясен ответ на этот страшный вопрос, тем более если учесть еще одно, также «внезапно» снизошедшее уже лично на Жукова «озарение».

19 августа 1941 г., т. е. в самый разгар трагедии, уже месяц как бывший начальник Генерального штаба РККА генерал армии Жуков представил Сталину чистейшей воды донос во имя создания хоть какого-то алиби для себя. «Я считаю, — отмечалон в этом

крупномасштабном доносе — что противник очень хорошознаетвсю систему нашей обороны, всю оперативно-стратегическую группировку наших сил и знает наши ближайшие возможности. Видимо, у нас среди очень к

рупных работников,близкосоприкасающихся с общей обстановкой

противникимеет своих людей»(Русский архив. Великая Отечественная. Ставка ВГК. Документы и материалы, 1941 г. Т. 16. М., 1996. С. 361).

Даже в период особо разнузданного, оголтело подлого антисталинизма времен лысой твари Хрущева Жуков предпочитал помалкивать о том, как он усиленно пытался разжечь пожар шпиономании в условиях непрерывно разворачивавшейся и все более усугублявшейся трагедии. Оно и понятно почему — потому, что тогда он выглядел бы непосредственным инициатором репрессий против командования РККА: ведь «озарение»-то снизошло на него после вынужденно драконовского приказа Сталина № 270 от 16 августа 1941 г.! Но дело не только в этом. Суть прежде всего в том, что подобными докладными он вновь пытался, уже тогда пытался, отвести от себя подозрения в том, что это он, лично он да Тимошенко в первую очередь повинны в невероятной, неслыханной трагедии!

Искренне жаль, что, судя по всему, Сталин в основном лишь после войны обратил внимание на такие докладные Жукова. Конечно, слава богу, что тогда он не поддался на эту явную провокацию Жукова, преследовавшую цель спровоцировать крупномасштабные разборки с генералитетом в условиях непрерывной череды унизительнейших, тяжелейших поражений РККА в первые месяцы войны. А зачем еще нужна была такая провокация Жукову, помимо, естественно, отведения подозрений от себя? Ведь поддайся Сталин на эту провокацию и устрой он «1937 г.» летом 1941 г., т. е. в самый разгар трагедии и царившего тогда хаоса, то ведь и рукой-то было бы подать до… военного переворота! Точь-в-точь, как разведка докладывала еще в декабре 1935 г.

После войны, в речи на предвыборном собрании 9 февраля 1949 г Сталин заявил: «Говорят, что победителей не судят, что их не следует критиковать, не следует проверять. Это неверно. Победителей можно и нужно судить, можно и нужно критиковать и проверять. Это полезно не только для дела, но и для самих победителей»(цит. по: Жданов Ю. А. Взгляд в прошлое. Ростов н/Д., 2004. С. 136). И только тогда с новой силой было возобновлено аналитическое расследование причин трагедии 22 июня 1941 г., продолжавшееся вплоть до убийства Сталина (возобновление совсем точно, ибо оно не прекращалось, а на время затихло).

Очевидно, Сталин все припомнил и решил активизировать это расследование. Уж слишком много данных разведки и контрразведки, особенно же трофейных материалов свидетельствовало, что трагедия была очень даже явно неслучайной…

Жуков же не вспоминал впоследствии об этой своей докладной-доносе еще и потому, что в действительности-то она пальцем указывала на него же! Ну кто у нас среди очень крупных работников, кто соприкасался с общей обстановкой, мог столь досконально знать всю систему нашей обороны, всю оперативно-стратегическую группировку наших сил, наши ближайшие возможности?! Сам же себя и высек, а заодно и Тимошенко!