Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?

Что, и это тоже трудно было проанализировать? Так в чем же, отнюдь не любезные, ошибка ГРУ, которую она якобы допустило, видите ли, со страху да еще и сугодничав перед Сталиным? Нет ее, хоть тресните, но ее нет и не было в помине! Особенно если еще добавить, что с 12 мая 1941 г. началась вторая фаза германской дезинформационной операции — именно в тот день было подписано распоряжение № 44699/41 от 12.05.1941 начальника штаба Верховного главнокомандования Вооруженных сил рейха по проведению второй фазы дезинформации противника в целях сохранения скрытности сосредоточения сил против Советского Союза, в котором тоже нет ни звука о дезинформации по вопросу о времени нападения, тем более весной 1941 г., до конца которой в тот момент оставалось всего 19 дней!

Проще говоря, необходимо принять как непреложную данность, что дезинформация гитлерюг носила принципиально иной характер — преследовала цель усыпления бдительности СССР, а не будоражения его шквалом сообщений о грядущем уже весной нападении!

Ну и опять вопрос; так в чем же ошибка ГРУ, которую оно якобы допустило, видите ли, со страху, да еще и сугодничав перед Сталиным?! И все тот же ответ: а хоть тресните, но ее нет и не было в помине!

Но в то же время нет и не может быть никакого права не признать честно и открыто, что такой замысел — спровоцировать СССР на какие-либо упреждающие грядущую агрессию телодвижения своими Вооруженными силами, которые затем можно было бы преподнести «прогрессивному демократическому мнению» Запада как агрессивные по отношению к Германии и тем самым заранее оправдать свою агрессию, — тоже присутствовал. Это вообще входило в арсенал тактических уловок стратегии блицкрига, в чем еще убедимся.

Однако же гитлерюгам вплоть до самого нападения включительно пришлось едва ли не навзрыд все время сетовать на то, что Советский Союз ни так ни сяк не дает ни малейшего повода заподозрить его в каких бы то ни было «недружественных» (в кавычках потому, что никакой дружбы не было и в помине — был абсолютно голый прагматизм с обеих сторон) и уж тем более в агрессивных намерениях по отношению к Германии.

Потому что в том тяжелейшем психологическом поединке стратегического характера Гитлеру противостоял именно Сталин, а не какие-то там козлы «западной демократии» типа пациента лучших британских королевских психиатров Невилла Чемберлена или того же Уинстона Черчилля, также находившегося под пристальным наблюдением тех же медиков той же специализации, или «воклюзского быка с мозгами улитки», как с отвращением сами же французы называли приснопамятного Эдуарда Даладье, не говоря уже о «верной собаке бошей» — Жорже Боннэ.

Как убедимся из последующего содержания книги, особенно II главы III раздела, выдающийся ас политической борьбы — Иосиф Виссарионович Сталин — умышленно и едва ли не все — от демонстративных учений, демонстративного же показа новейших военных заводов до столь же демонстративных сообщений о концентрации советских войск на западных границах СССР, которые столь же демонстративно распространяли советские послы за рубежом, — осуществлял не только и даже не столько именно же открыто (кстати, настолько, что все оценки германских разведчиков из Москвы пестрели акцентом именно на это обстоятельства), сколько прежде всего строго дозированно и адекватно каждому витку возрастания угрозы нападения! Цель его в том и состояла, чтобы заблаговременно лишить Гитлера и вообще кого бы то ни было на Западе соблазна попытаться приписать СССР агрессивные намерения, коих и в помине-то не было.

В том тяжелейшем психологическом поединке Сталин вчистую выиграл у Гитлера — этот австрийский баран во главе тевтонского рейха под нажимом Сталина до того задезинформировался в соответствии со своими же идиотскими инструкциями, что в итоге письменно же выболтал Сталину практически точное время нападения (подчеркиваю, не путать с понятием даты нападения)!

Жаль, конечно, что гестапо не знало об этом — может вздернуло бы своего «горячо обожаемого фюрера» на первом же попавшемся суку за разглашение особо важной государственной тайны рейха. Всяко лучше было бы, в том числе и для самого гестапо — быстрее ликвидировалось бы…

Теперь обратим пристальное внимание на то, что ГРУ без обиняков назвало все сообщения о якобы неизбежности войны весной 1941 г. именно слухами. И тут никакой ошибки тоже нет — оценка аналитиков ГРУ и здесь абсолютно точна. А вскоре новые данные Лубянки вновь подтвердили это.

Однако же ГРУ именно потому точно оценило эти сообщения как слухи, что на тот момент, то есть по состоянию на 20 марта 1941 г., еще не было зафиксировано никаких данных, свидетельствующих хоть о какой бы то ни было реальности подобных утверждений. Любая военная разведка, тем более столь солидная, как ГРУ, при оценке угрозы нападения, особенно в те безъядерные времена, исходила (да и сейчас будет исходить) из двух фактов: из факта сосредоточения войск противника у своих границ и особенно факта завершенности этого процесса.