Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?

Естественно, что, опираясь на свое десятилетиями упорной политической борьбы изумительно отточенное мастерство политического анализа, прирожденный аналитик-провидец Сталин мгновенно просчитал сложившуюся ситуацию и убедился в том, что его собственное видение сценария нападения на СССР в результате именно же тайного сговора Англии с Гитлером было обоснованно. Потому как привлекшие к себе его пристальное внимание заминки с исполнением распоряжения о назначении даты нападения на СССР открыто нарывались на сильные подозрения в том, что Гитлер чего-то ждал. Эти подозрения тем более обострялись, если учесть, что ряд известных к тому времени фактов и событий превращались уже не только в явно не случайные, но и, более того, в согласованно синхронизированные как со стороны Англии, так и со стороны Германии, показывая одновременно, что англичане оставили Гессу какой-то канал связи с Берлинам.

Оно так и было в действительности. Один канал был предназначен для личной переписки Гесса с женой — И. Гесс. Его контролировали: с английской стороны — британская разведка, с германской — лично Мартин Борман, пересылавший письма жены Гесса через шведских посредников, которые, в свою очередь, передавали полученные от англичан письма Гесса к жене. Но этот канал не мог кал-то использоваться, разве что самую малость, в виде особо тонких и едва заметных намеков, которые априори вызывали больше вопросов, нежели в чем-то информировали.

А вот второй канал был эффективный — германское посольство в Дублине (Ирландия). Вот туда-то и передавались кодированные лично Гессом короткие сообщения для Гитлера (см. по этому вопросу «Газетт Монреаль» от 4 августа 1941 г.).

Иначе прежде всего не было бы поразительно последовательного совпадения дат последующих событий: 9 июня 1941 г. к переговорам с Гессом подключился Джон Саймон (вся суть этого факта в том и состояла, что как раз именно он еще в 1935 г. гарантировал Гитлеру «зеленый свет» его экспансии на Востоке) а уже 10 июня Верховное главнокомандование Германии, то есть лично Гитлер, официально, письменно назначает 22 июня датой нападения на СССР.

Совершенно естественно, что ни Сталин, ни его личная разведка, особенно аналитики последней, ни в коей мере не позволили себе роскоши не обратить внимание на то, что 22 июня как дата нападения на СССР в категорическом тоне была заявлена бриттами специальному представителю президента США Рузвельта — Уильяму Доновану — еще 6 июня 1941 г. Мгновенный расчет показал, что коли по каналам радиоперехвата бритты узнали о 22 июня только 12 июня, следовательно, по состоянию на 6 июня они могли знать ее только от Гесса, а учитывая, что сообщивший об этом Доновану глава британской дипломатической разведки Р. Липер прямо брякнул, что эта дата — 22 июня — им известна уже несколько недель, то вывод о том, что они узнали о ней от Гесса, приобрел сугубо «категорическое значение». Ведь с 10 мая, то есть с того момента, как Гесс свалился на английскую территорию, и по 6 июня как раз и выходят те самые несколько недель!

Более того, немедленно последовал и другой блиц-вывод: британская разведка именно потому в мае 1941 года провела ту самую мощную дезинформационную операцию по ускорению стравливания СССР и Германии в смертельной схватке (как указывалось еще в предыдущей главе, ее осуществили личный друг У. Черчилля У. Стивенсон и ближайший сотрудник последнего М. Хайд), что она абсолютно точно знала об этой дате, причем явно не только непосредственно от Гесса.

Естественно, как оперирующему данными только из открытых источников, автору неведомо, знал ли Сталин о нижеследующем (некоторые косвенные признаки свидетельствуют, что мог и явно наверняка знал, и если еще раз да повнимательней взглянете на текст Сообщения ТАСС от 13 июня 1941 г., то без особых затруднений поймете, о чем идет речь), однако же в наши дни ко всему изложенному выше целесообразно добавить еще одно обстоятельство.