Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?

А то, что эти решения были не только единственными, но и исключительно эффективными, подтвердили и сами германские бандиты. Анализируя еще в начальный период войны захваченные немецкие документы, ГРУ установило, что «опыт борьбы с нашими долговременными огневыми точками вынудил самих немцев признать, что ввиду особой конструкции советских долговременных огневых точек не представляется возможным использовать наружные заряды, «которые эффективны только в применении против броневых куполов».

Что же касается стратегии и особенно тактики блиц-«Дранг нах Остен крига», то, как известно, германские бандиты основную ставку сделали не на лобовое, фронтальное оттеснение советских войск вглубь (своей) территории, а на стремительный, молниеносный таранно-штурмовой пролом системы обороны на множестве участков, такой же бросок мобильных частей вглубь территории СССР, за счет чего, но при обходе наших оборонительных сооружений в тылу организовывались «котлы» и избиение войск, к тому же и с перевернутым фронтом.

Т. е., говоря обобщенно, и Шапошников, и Сталин планировали до и известного минимизировать риск такого развертывания событий, ибо исключительно вдумчиво, ответственно относились ко всей информации об опыте стратегического творчества вермахта во Второй мировой войне.

А вот что сделал дуэт Жуков — Тимошенко, чуть ниже увидим…

Так что, подводя итог всему тому, что было сказано выше, в т. ч. в курсиве, едва ли найдутся серьезные основания для «торжествующего вывода» о том, что-де найден наконец главный супостат — виновник трагедии 22 июня 1941 г. — принцип «жесткой обороны». Эта было бы категорически неверно. Принцип «жесткой обороны» имеет исключительные, особые права на существование, особенно когда речь идет о судьбе Родины: стоять насмерть при защите Родины — священнейший долг каждого воина. И в этом смысле без «жесткой обороны»

просто не обойтись…

… Без отчаянно жесткой, свирепо жесткой обороны Москвы не был бы мир свидетелем великого, но закономерного чуда — героически победоносного контрнаступления советских войск под Москвой. Закономерность же чуда объясняется прежде всего тем, что Сталин как минимум трижды за первое полугодие войны жестко ставил задачу о переходе на принцип «жесткой обороны» именно на этом направлении. Первый раз в конце июня — начале июля, второй — 27 сентября 1941 г. Ставка ВГК приказала Западному фронту перейти к «жесткой упорной обороне». А третий раз — уже в самый канун Московской битвы, когда Жуков откровенно предлагал Ставке Верховного главнокомандующего сдать Москву. Да-да, именно сдать Москву, и никакого, тем более злобного навета на Жукова в этом нет — уж слишком высок и по званию, и авторитетности источник этих данных.