Если теперь сложить все приведенные выше цифры, то получится, что не только собственно группировка РККА на Западе, но и вообще вся без остатка группировка Вооруженных сил СССР на Западе (т. е. включая даже численность ВМФ и войск НКВД, в т. ч. пограничных) — исчезла Потому как 2 335 000 + 556 000 + 657 364 составит 3 548 364 чел., а она всего-то составляла 3 289 851 чел.
Вполне естественен вопрос, а кто же в таком случае оказывал отчаянно яростное сопротивление гитлерюгам?
Конечно, не в «технологии» подсчетов этих жутких потерь все дело, хотя и это важно, а в принципе: что же тогда произошло на самом деле? И почему?
Как ни парадоксально, ответ на этот вопрос еще 30 марта 1941 г. дал Гитлер. Располагая в тот день данными своей разведки, фюрер заявил своим генералам: «Вопрос о русском отходе: маловероятен, т. к. русские связаны с Прибалтикой и Украиной. Если русский задумает отступать, он должен сделать это весьма заблаговременно, иначе не сможет отойти, сохраняя боевые порядки»
[312].В переводе на интересующие нас термины это означает, что уже к 30 марта 1941 г. германская разведка зафиксировала ставку высшего советского командования именно на принцип «жесткой обороны»
! И произошло это именно за те самые два с небольшим месяца, в течение которых Генштабом уже «рулил» генерал армии Жуков Г. К.Потому что вплоть до подписания Гитлером Директивы № 21 — плана «Барбаросса», а состоялось это только 18 декабря 1940 г., высокие штабные умы вермахта, как увидим из дальнейшего анализа, все еще допускали возможность организованного отхода советских войск и нанесения контрударов по растянувшимся в ходе наступления немецким группировкам. И допускалось это даже вариантом начальника группы штаба ОКВ подполковника Б. Лоссберга от 15 сентября 1940 г. А ведь именно он-то и лег в основу окончательного варианта плана «Барбаросса». И вот что до чрезвычайности показательно в этой связи.
Заочно происходившая тогда невидимая дуэль лучших штабных умов фактически выявила четкий паритет стратегического мышления обеих сторон, основанного на хорошо известном в мире науки принципе функционально-целевой необходимости.
Наши, например, точно предугадав замысел основного на тот момент варианта нападения вермахта, предусматривавшего захват советских войск в гигантские клещи, предложили вполне адекватные меры, основанные на принципе «активной обороны» с последующим, т. е. после сдерживания и отражения первого удара, переходом в решительное контрнаступление. Гитлерюги же, в свою очередь, даже предлагая уже новый вариант аж с тремя группировками (это и есть суть варианта Лоссберга), все-таки еще всерьез допускали применение советской стороной принципа «активной обороны», что на тот момент также соответствовало действительности.
Но если едва ли не в прямом смысле до умопомрачения опасавшийся применения советскими войсками принципа «активной обороны» (с организованным отходом войск) Гитлер заставил-таки своих генералов найти относительно эффективный способ воспрепятствования этому, то у нас произошло не просто все наоборот У нас всего за два первых месяца пребывания Жукова во главе Генштаба уже произошла подмена основополагающего принципа обороны!
И ведь произошла именно в тех практических формах, которые позволили германской разведке прийти к обоснованному выводу об отказе советского командования от принципа «активной обороны» (именно он-то и предусматривает, подчеркиваю это вновь, организованный отход с сохранением боевых порядков), коим и снабдила Гитлера.