Трагедия абвера. Немецкая военная разведка во Второй мировой войне. 1935–1945

Комиссар Зондереггер не верил, что доктор Энзе способен предоставить заключенному тот уход, который требуется. Это и явилось причиной перевода Догнаньи в больницу. Но и перед доктором Энзе Догнаньи продолжал играть свою роль, а тот, по собственному свидетельству, до последнего момента верил, что у больного полностью парализованы ноги.

Перед переводом Догнаньи в больницу полиции у Зондереггера состоялся с ним многозначительный разговор.

– Дадите ли вы мне в полицейской больнице знать, если угроза предстать перед судом станет реальной? – спросил Догнаньи.

Зондереггер ответил:

– Если для вас возникнет опасная ситуация, я своевременно дам вам знать.

В середине марта Догнаньи был помещен в полицейский госпиталь на Шарнхорстштрассе. Начальником отделения был доктор Тице. Врач поддерживал связь с госпожой фон Догнаньи.

Вместо того чтобы отправить заключенного в изолированное отделение, доктор Тице поместил пациента в своей комнате на первом этаже. Окно не было зарешечено, так что оттуда можно было без труда выпрыгнуть: Зондереггер выставил в передней охрану – двух чиновников, которые должны были сменяться день и ночь. Но поскольку оба жили далеко, а воздушные налеты ломали весь график, они фактически не могли выполнять свою задачу. Поэтому Догнаньи охраняли только по ночам, да и то в прихожей…

Желтый сундучок был с Догнаньи на Принц-Альбрехт-штрассе, теперь он стоял перед его постелью.

Когда доктор Тице оставался один со своим подопечным, Догнаньи наконец снова мог двигаться. В длинной рубахе он выскакивал из кровати, брал желтый сундучок и под руководством врача начинал выполнять гимнастические упражнения и интенсивно ходить взад-вперед.

Из-за окна манила необычайно ранняя весна, на улицу звала свобода.

Доктор Тице – один из немногих в Берлине – имел в своем распоряжении легковой автомобиль. Возможно, он мог бы спрятать Догнаньи, а затем куда-нибудь вывезти. Русские гигантскими шагами приближались к Берлину. На Западе все рушилось.

Об этом жена фон Догнаньи говорит:

– Мой муж не желал бежать без детей. Тице не мог бежать без жены, которая находилась в эвакуации в Вольфенгрунде на Глатцер-Бергланде.

Но пока еще казалось, что у Догнаньи есть шанс спастись.

Уже 7 марта американцы захватили Ремагенский мост. Две их крупные группировки были на пути к самому сердцу Германии. Русские должны были вот-вот пересечь рубеж Одера.

Во второй половине дня 5 апреля комиссара Зондереггера вызвал его начальник Мюллер.

– Завтра утром в восемь часов заберете Догнаньи из полицейской больницы и сразу отвезете его в Заксенхаузен. Там в комендатуре он предстанет перед военно-полевым судом. Приказ фюрера!

Комиссар понимал, что военно-полевой суд означает для Догнаньи смерть. После разговора с Мюллером он около 17 часов уведомил доктора Тице о своем намерении: «Завтра в восемь утра я забираю Догнаньи!»

Вот и подошел момент для бегства. Это означало: следуй указаниям судьбы!

Что говорилось между доктором Тице и Догнаньи после этого звонка, отчетливо восстановить уже невозможно. Во всяком случае, доктор Тице передал заключенному ужасную весть.

Разве не мог Догнаньи выпрыгнуть из окна и убежать? Но он не ушел бы далеко, потому что его единственной одеждой была ночная рубашка.

Доктор Тице дал ему 0,3 г люминала, чтобы тот мог выспаться. Но лекарство не помогло.

Около полуночи Догнаньи в отчаянии принялся колотить изо всех сил в дверь и кричать: «На помощь! На помощь! Помогите же мне! Выпустите меня!»

Тогда – уже после доктора Тице – ему дали еще 0,7 г люминала; на следующий день из-за сильной дозы лекарства он должен быть недееспособным и тем самым продлить себе жизнь и, быть может, спастись.

На следующее утро в восемь часов комиссар Зондереггер на машине подъезжает к больнице. Как он и предупреждал, Догнаньи переносят в автомобиль. В течение поездки он время от времени засыпает.

Заседание военно-полевого суда в Заксенхаузене длится до восьми часов вечера. Догнаньи, несмотря на дозу люминала, удивительно бодр и внимателен. Что он должен сказать в ответ на неоспоримые улики, предъявляемые ему? Он подтверждает написание радиообращения и правку короткого призыва.

– Не могу отрицать того, что я написал. Я участвовал и в государственной измене. Но я был противником покушения. Я не был активным соучастником!

Мозг его отчаянно работает. Ужасное сознание того, что придется погибнуть накануне краха. Если бы его процесс растянулся хотя бы на неделю, он был бы спасен. И тут ему приходит идея: «Я хотел бы поговорить с Гиммлером. Я пригожусь ему в качестве посредника для мирных переговоров!»

Но его не слушают.

Догнаньи был приговорен к смертной казни, это случилось 6 апреля 1945 года. 9 апреля его казнили. Месяц спустя Германия капитулировала.

Несмотря на то что Канарис был уличен собственным почерком и показаниями соучастников, и это было ясно ему самому, он до самого последнего момента все отрицал и всю вину перекладывал на своих подчиненных.