Трагедия сорок первого. Документы и размышления

Вспоминает бывший начальник штаба 94-го кавалерийского полка майор Гречаниченко: «День 25 июня был для полка, да и для всей 6-й дивизии, самым черным днем. Начиная с рассвета немецкая артиллерия открыла массированный огонь на всю глубину боевого порядка полка. В воздухе на небольшой высоте непрерывно барражировала немецкая авиация. Она наносила бомбовые удары даже по небольшим группам наших войск, а истребители прикрытия гонялись за каждым человеком. Подобного я не видел за четыре года войны.

Уже в первые часы все наше тяжелое вооружение было выведено из строя, радиостанция разбита, связь полностью парализована. Полк нес тяжелые потери, был плотно прижат к земле, лишен возможности вести активно какие-либо активные действия. Погиб командир полка подполковник Н.Г. Петросянц.

Связи со штабом дивизии не было, и где-то в конце дня я на свой страх и риск решил отвести остатки подразделений за линию железной дороги Сокулка-Белосток.

Отход не намного улучшил наше положение. Обстановка продолжала ухудшаться, связь с высшим штабом по-прежнему отсутствовала. Примерно в 21 час у нас появился заместитель командира дивизии подполковник Трембич, тоже разыскивавший штаб дивизии. Он сообщил, что некоторые части отходят на Волковыск за р. Россь. Мне он приказал собирать всех выходящих из боя бойцов и командиров и, если до полуночи не установим связи со штабом дивизии, отходить на Волковыск.

В полночь собралось около 300 человек — нашего и 48-го кавполков… В течение второй половины ночи мы прошли сожженные Крынки и остановились на высотах с перелесками северо-западнее Большой Берестовицы. С рассветом 26 июня возобновила свои боевые действия вражеская авиация. Наши настойчивые поиски штаба дивизии оставались безрезультатными. К нам присоединилось несколько групп отступавших бойцов строительных батальонов, стрелковых и других частей… Как только наступили сумерки, двинулись на рубеж р. Россь, к Волковыску, рассчитывая здесь соединиться со своими… Но и здесь мы не обнаружили каких-либо воинских частей. Мимо сплошным потоком двигались автомашины, трактора, повозки, переполненные народом. Мы пытались остановить военных, ехавших и шедших вместе с беженцами. Но никто ничего не желал слушать. Иногда в ответ на наши требования раздавались выстрелы. Все утверждали, что уже занят Слоним, что впереди высадившиеся немецкие десанты, заслоны прорвавшихся танков, что обороняться здесь не имеет никакого смысла. А 28 июня, как только взошло солнце, вражеская авиация начала повальную обработку берегов Росси и района Волковыска. По существу, в этот день окончательно перестали существовать как воинские формирования соединения и части 10-й армии. Все перемешалось и валом катилось на восток…»

Белорусский писатель А. Карпюк в июне 1941 г. оказался в эпицентре тех событий начала войны; находясь в приграничном районе, он имел возможность воочию увидеть размеры поражения Красной Армии в первые дни войны.

В 1990 г. в газете «Досье» он писал: «В окрестностях моей деревни было три военных аэродрома, каждый из которых вмещал до сотни боевых самолетов. Все до единого они сгорели от бомбежек люфтваффе в первый же час войны. Причем противник сделал это, не потеряв ни одной своей боевой машины. Уже к 6 часам 22 июня эти аэродромы выглядели жутким кладбищем покореженного и оплавленного цветного металла, среди которого в бессилии метался цвет страны — уцелевшие летчики».

Деревня, в которой жил Карпюк, располагалась у шоссе Белосток — Волковыск — Слоним. После первых разгромных ударов с воздуха на шоссе, по его словам, оставались советские танки — «целенькие, покрашенные свежей краской, с исправными моторами, пулеметами и пушками. Немцы, со свойственной им аккуратностью, на их бортах старательно вывели номера. В Белостоке стояла машина с первым номером, а в Волковыске, расположенном от него на расстоянии 90 км, — с пятисотым.

Брошенные были и наши Т-34. Я помню, по крайней мере, пять таких машин. Кажется, и сейчас с точностью до нескольких метров могу показать то место, где они, скособоченные, беспомощно застыли в кюветах. Я забирался к ним вовнутрь. Стенки покрашены были эмалью цвета яичного белка, а вся проводка оплетена густой сеточкой из высококачественной стали, чего не видел я во второй половине войны даже в самолетах.

Повторяю, машин на таком малом отрезке фронта было брошено не менее полутысячи… В наступающих из-под Белостока немецких войсках фон Бока танковых частей было совсем немного….

За исключением восьми самоходок с желтыми крестами на бортах, сгоревших за переправой на Щаре, немцы на направлении Белосток- Волковыск — Слоним не потеряли ни одного танка — во всяком случае никто из местных жителей сожженных танков противника не видел, они возникли разве что в реляциях наших штабов».