Трагедия закона

Между тем источник этой душевной смуты и сам пребывал далеко не в покое. Если в глазах Дерека Хильда представала хладнокровной и безмятежной, то он преувеличивал ее самообладание больше, чем мог себе вообразить. На самом деле она провела выходные в смятении. Она вернулась домой из клуба, ободренная спокойной надежностью Моллета более, чем ожидала, но нашла судью, только что приехавшего из «Атенеума», в глубочайшей депрессии. Перед ним лежало письмо от шурина, в котором тот высказывал весьма неблагоприятные перспективы будущих переговоров с поверенными Сибалда-Смита. Вскоре судья поведал, что, как бы серьезно ни было то, что написано в письме, это еще самая малая из его неприятностей. Что по-настоящему гнетет его, так это инцидент, случившийся сегодня в тихих покоях клуба. За чашкой чая он разговорился со старшим коллегой — судьей, человеком, чьей безграничной осведомленностью Барбер всегда восхищался и чьего острого языка втайне побаивался. В ходе обычной беседы, которая любому третьему лицу, присутствуй он при ней, показалась бы всего лишь дружеской заинтересованностью в делах Южного турне со стороны собеседника, тот ясно дал понять несчастному Барберу, что прекрасно знает обо всем, что произошло в Маркхэмптоне. Безжалостно, в своей мягкой, покровительственной манере, которой славился, мучитель влил в него яд по капле, закурил сигару и отбыл, оставив Барбера взбешенным и страшно напуганным.

— Кто-то проболтался! — прорычал Барбер, рассказывая все это жене. — Несмотря на все принятые нами меры предосторожности, кто-то все же проболтался!

— Да, это очевидно, — согласилась Хильда, быстро соображая, что инъекция деловитости с ее стороны будет лучшим противоядием в подавленном состоянии мужа. — В конце концов, этого следовало ожидать, не так ли? Рано или поздно такие вещи неизбежно выходят наружу.

— Кто это мог быть? — продолжал Барбер. — Могу поклясться, что мальчик надежен. И Петтигрю из кожи вон лез, сам настаивая, чтобы все было сохранено в тайне… Конечно, полицейский офицер слишком молод и неопытен, но все же… Ты же не думаешь, что Петтигрю мог меня подставить, правда, Хильда? В конце концов, мы с ним такие старые друзья…

Хильда поджала губы.

— Нет, — сказала она. — Я не думаю, что он стал бы тебя подставлять. По-моему, раз уж все вышло наружу, совсем не важно, кто за это ответствен. Но если тебе интересно, Уильям, с моей точки зрения, все абсолютно ясно. — Судья посмотрел на нее в изумлении. — Ты полностью упускаешь из виду, что в аварии участвовали две стороны, — раздраженно напомнила она. — И вероятнее всего, разговорился сам пострадавший и его друзья. У Салли Парсонс весьма обширный круг знакомых, и я ничуть не сомневаюсь, что она все им доложила.

Барбер в отчаянии вскинул руки.

— Теперь слух пойдет по Темплу, — простонал он. — По всему Темплу!

— Уильям! Возьми себя в руки. Пусть даже в Темпле все станет известно, что это существенно изменит? Ты должен помнить, что, если все удастся уладить без судебной тяжбы, история никогда не попадет на страницы газет, а это единственное, что имеет значение. Ты ведешь себя просто как ребенок!

От ее упрека к Барберу отчасти вернулось чувство собственного достоинства.

— Есть вещи куда более важные для человека моего положения, чем открытые обвинения в газетах, — сказал он. — Разве ты не понимаешь, Хильда, какой невыносимой станет для меня обстановка, когда мои коллеги начнут судачить на этот счет? Я не знаю пока, насколько далеко все зашло, но следует в любой момент ожидать, что лорд — главный судья пошлет за мной и предложит…

— Что предложит?

— Предложит подать в отставку.

— В отставку? — горячо подхватила Хильда. — Чушь! Он не может заставить тебя уйти в отставку. Никто не может. И ничто.

— Кроме решения обеих палат парламента.

— Вот именно.

Но судью это не успокоило.

— Я этого не переживу, — сказал он. — Достаточно кому-то направить запрос в палату, чтобы сделать мое положение безвыходным. И пострадаю не только я, все юридическое сообщество окажется…

Он содрогнулся от такой перспективы.

— И все это подводит нас к тому, — решительно перебила его Хильда, — что мы должны договориться с Сибалдом-Смитом. Так это мы и так уже знаем. Если все замять, ни лорд — главный судья, ни кто бы то ни было другой не захотят поднимать скандал. А память на подобные вещи у людей очень короткая, сам знаешь, тем более что идет война и им есть о чем думать, кроме нас. Дай-ка мне взглянуть на письмо Майкла.