Трагедия закона

— Возьмите, например, этот шум по поводу смертной казни, — сказал судья, и разговор, который уже грозил превратиться в монолог, моментально стал общим. Каждому было что сказать насчет смертной казни. По этому поводу у всех всегда есть что сказать. Даже маршал привел некие плохо переваренные воспоминания о том, что однажды сказал по этому поводу некто, выступая на заседании студенческого научного общества. Только Петтигрю хранил молчание, имея на то свои основания. Он прекрасно понимал, что его очередь еще настанет, причем ждать осталось недолго.

— Сентиментальность — это недуг, который особо поражает молодежь, — заметил судья. — Петтигрю, например, был яростным противником казни через повешение. Не так ли, Петтигрю?

— Я и теперь им являюсь, судья.

— Боже-боже! — Барбер сочувственно поцокал языком. — Как трудно иные расстаются с юношескими иллюзиями. Лично я, вместо того чтобы отменять смертную казнь, выступил бы за расширение ее применения.

— Чтобы злоупотреблять злоупотреблениями, — тихо пробормотал Петтигрю сидевшему рядом Дереку.

— Что вы сказали, Петтигрю? — поинтересовался Барбер, который отнюдь не был таким глухим, какими в народе принято представлять себе судей. — Ах да, конечно! Вы все шутите, но некоторым из нас этот предмет кажется очень серьезным. Я бы сегодня включил в перечень подлежащих казни куда большее количество преступников. К примеру, закоренелых воров или беспечных водителей. Я бы всех их отправил на виселицу. Лучше, чтобы их не было в этом мире.

— Но они должны быть уверены, — неожиданно вставил капеллан, — что в другом их ждет правый суд.

Из всех ляпсусов, допущенных во время злосчастного обеда, этот был, безусловно, самым сокрушительным. Служитель Бога фактически позволил себе публично обнародовать свои убеждения, намекнув при этом на существование правосудия более высокого, чем то, что вершилось в Высоком суде! Реплика капеллана, положив конец дискуссии, которая если и не была очень глубокой, то отличалась хотя бы живостью, набросила траурный покров на оставшуюся часть застолья. После нее разговор стал вянуть и окончательно сник, несмотря на время от времени предпринимавшиеся попытки оживить его. Миссис Хаббертон, желая снова «запустить машину», спросила судью, считает ли он, что заключенный, дело которого должно было рассматриваться после обеда, действительно «сделал это», но в остальном больше не было сказано ничего достойного упоминания. Сэвидж, которому по такому случаю был придан на подмогу Грин, сновал туда-сюда, подавая все новые восхитительные блюда. В дверном проеме иногда возникал загадочный индивидуум, именовавшийся домашним официантом, который передавал бутылки и тарелки. Но никакие яства, напитки и никакое обслуживание не могли скрыть того факта, что обед как светское мероприятие потерпел фиаско. Все почувствовали облегчение, когда Сэвидж провозгласил, что машины у подъезда, и Барбер удалился, чтобы снова надеть парик, перед тем как возвратиться в суд.

С угрюмым и мрачным видом шел он по коридору к выходу из дома, когда Бимиш вручил ему письмо.

— Прошу прощения, милорд, — пробормотал он, — но я нашел это только что. Должно быть, оно пришло, пока ваша светлость изволили обедать.

Барбер взглянул на конверт, поднял брови и вскрыл его. Сообщение оказалось очень коротким, судье не понадобилось и минуты, чтобы прочесть его. А когда он его прочел, лицо его прояснилось, и впервые за этот день он обрел явно довольный вид. Потом он передал послание Дереку.

— Это вас позабавит, маршал, — сказал он. — Когда приедете в суд, передайте письмо Главному констеблю.

Дерек взял тонкий листок с напечатанным на машинке текстом, и Петтигрю, стоявший у него за спиной, смог прочесть через его плечо:

«Судье Барберу по прозвищу Брадобрей.

Справедливость восторжествует, даже над судьями. Будь уверен, что твои грехи настигнут тебя. Ты предупрежден».

Подписи не было.

— Подобные вещи оживляют выездные сессии, — добродушно сказал Барбер. — До свидания, миссис Хаббертон, был очень рад знакомству. Пока, Петтигрю. Увидимся вечером в гильдии. Вы готовы, мистер шериф?

И он вышел из дома в приподнятом настроении.

Петтигрю, глядя ему вслед, вынужден был признать, что до некоторой степени восхищается им.

— Черт побери, в выдержке этой старой скотине не откажешь! — пробормотал он.

Тем не менее удовольствия от предстоящего ужина с гильдией он не предвкушал.

Глава 3

УЖИН И ЕГО ПРОДОЛЖЕНИЕ