Трагическая связь (ЛП)

«Мы могли бы разбудить их всех и заставить смотреть, как я трахаю тебя. Тебе бы это понравилось, Привязанная? Ты хочешь, чтобы они смотрели, как заполняется эта текущая киска? Или ты хочешь большего, Привязанная? Хочешь, чтобы все мы заполнили твои жадные дырочки?»

Блядь.

Это именно то, чего я хочу.

Я хочу их всех сразу. Я хочу рухнуть на кровать и почувствовать пять взглядов на своем теле, пять рук, прикасающихся ко мне и оставляющих на мне свой след, пять членов, вбивающихся в мое тело и кончающих в меня, на меня, по всему телу, пока я не потеряю сознание в липкой гребаной каше. Я хочу так много всего, что не могу понять, как попросить, как умолять их владеть мной, пока я, блядь не буду уничтожена.

Я хочу всего этого.

Задушенный стон срывается с моих губ, и Грифон наклоняется вперед, чтобы накрыть их своими, заглушая звук между нами. Возможно, он и удерживает ребят в мирном сне ничего не подозревающими, но за стенами этой палатки все еще есть целый лагерь Одаренных, которые могут услышать, что именно он делает со мной.

Я действительно не хочу думать об этом.

Поэтому вместо этого я думаю о том, как его бедра входят в меня, как его член растягивает меня до предела, и о темных, грязных обещаниях его слов в моем сознании, пока я снова не кончаю, поворачивая голову, чтобы укусить его за запястье и не дать себе закричать от удовольствия.

Его бедра вздрагивают от резкой боли моих зубов, впивающихся в его кожу, и он опускается на локоть с другой стороны, утыкаясь лицом в изгиб моей шеи, когда тоже кончает. Я готовлюсь к тому, что он укусит меня в ответ, но он просто оставляет там след из поцелуев с открытым ртом, его язык ласкает мою плоть, пока я снова не начинаю извиваться на его члене, готовая ко второму раунду.

Он приподнимается и смотрит на меня с ошеломленной ухмылкой.

Мое сердце замирает в груди.

Я моргаю, и это исчезает, но на этот раз я уверена, что видела это.

Его глаза вспыхнули черным.

Он наклоняется, чтобы снова поцеловать меня, но я резко отстраняюсь, лишь в последнюю секунду вспомнив, что нужно говорить с ним мысленно, а не вслух.

«Твои глаза изменились. Грифон, твои глаза стали черными!»

Он хмурится на меня секунду, но когда поднимает руку к лицу, там появляется сияние белого света, как будто доказывая, что я ошибаюсь.

Я знаю, что нет.

«Грифон, клянусь нашей Связью, твои глаза стали черными».

Он молчит минуту, а затем неуверенно говорит: «Я не чувствую разницы. Я ничего не чувствовал, Привязанная. Я… поговорю с Ноксом и Нортом об этом позже. Еще один раунд, прежде чем мне придется уйти? Или ты хочешь вздремнуть?»

Глупый вопрос.

Сон для слабаков.

* * *

Я не хочу признавать, что у меня есть травма с принятием душа в лагере.

Было легко пойти за Кайри, когда нас схватили, угрозы того, что случится с ней без моей помощи, было достаточно, чтобы заставить мою задницу двигаться, не думая об этом. Но сейчас, здесь, даже в окружении моих Привязанных и друзей… я не хочу туда идти.

Я также чувствую себя отвратительно, собираясь продолжить свой день после пробуждения от секса с Грифоном.

Если бы я мыслила здраво, я бы попросила его пойти со мной. Душевые блоки не разделены по половому признаку. Они достаточно уединенные, но вместо того, чтобы подумать о последствиях наслаждения своим Привязанным, я снова заснула на несколько часов.

Теперь я слишком напугана, чтобы просто пойти в душ.

Что, черт возьми, со мной не так, что я могу просто броситься в любую ситуацию, если мои ребята или наши друзья в опасности, но мне кажется, что это слишком для меня? У меня под кожей в буквальном смысле живет бог смерти, нет ничего такого, чего я должна бояться.

Кроме того, на меня никогда не нападали в лагерях Сопротивления.

Не так.

Но я слышала это каждую ночь. Охранники угрожали мне этим бесчисленное количество раз, все они были готовы проделать со мной любые отвратительные, жестокие вещи, как только Дэвис решит, что я больше не VIP-заключенный. Обо всем этом я не позволяла себе думать годами, с тех пор как заставила свои узы затаиться, когда ушла в бега. Я разделила все это, чтобы проживать свои дни без паники из-за каждого звука, а ночи без кошмарных криков.

Поэтому, как трус, я медленно встаю.