Трагические судьбы

«Командующему войсками СКВО (лично). Разрешаю передать Чеченской Республике боевую технику, вооружение, имущество и запасы материальных средств в размерах: боевую технику и вооружение — 50 %… Автомобильную, специальную технику, имущество и запасы материальных средств реализовать по остаточной стоимости на месте. П. Грачев».

Однако в реальности никакого раздела военного имущества 50 на 50 не велось. Чеченцы попросту захватывали военные склады, гнали в шею российских военных, когда те пытались хоть что-то из вооружения увезти в Россию. Цифры оснащенности дудаевцев впечатляют:

— из 4 пусковых ракетных установок в Чечне осталось 2,

— из 101 противотанкового средства — 89,

— из 18 зенитных установок — 16,

— из 33 748 автоматов — 24 737,

— из 18 715 пистолетов — 10 119.

И полностью остались в Чечне 260 учебных самолетов, 42 танка, 34 боевые машины пехоты, 942 автомобиля, 139 артсистемы, 86 зенитно-ракетных комплекса. А еще 27 вагонов боеприпасов, 243 авиационные ракеты, 105 зенитных управляемых ракет. Воюй не хочу. Можно полагать, что реально под контроль сил, поддерживающих Дудаева, перешло практически все вооружение, которое, согласно мобилизационному плану, находилось на территории Чечено-Ингушетии. Кроме того, они контролировали аэропорты Грозный — Северный, Ханкала, а также шахты для стратегических ракет в районе Бамута.

Тогдашний министр внутренних дел Андрей Федорович Дунаев рассказал мне о судьбе того оружия: «Москва явно сговорилась с Дудаевым, по существу оставила ему колоссальные запасы оружия, которые хранились в республике. Именно этим оружием убивали наших ребят и убивают до сих пор. Чтобы скрыть хищение оружия, организовали несколько взрывов на военных складах».

Армейские части, которые располагались в Чечне, позорно бежали (так и просится слово — драпанули

) оттуда, бросая оружие, боевую технику, имущество. «У меня часто скрипели зубы, когда приходилось читать докладные записки и показания некоторых наших командиров, вместе с подчиненными пережившими изощренные унижения со стороны чеченцев, — пишет эксперт-советник Генштаба Виктор Баранец. — Эти командиры, многие из которых прошли Афган, с какой-то бабской панической плаксивостью рапортовали вышестоящему начальству о циничных издевательствах чеченцев, хотя вполне могли бы привести к бою свои полки и отшвырнуть от складов и казарм ненасытную воровскую саранчу. Но весь трагический идиотизм их положения и состоял в том, что этого нельзя было делать: российский командир, отдавший приказ на открытие огня, мгновенно превращался в преступника».

Долго время правительство, могучий наш президент делали вид, что ничего особенного в Чечне не происходит.

Беслан Гантамиров (в 2000 году он заместитель постоянного представителя президента России в Чечне) рассказывает: «Я был тогда председателем Военного совета, практически министром обороны Чечни и никому не был подотчетен — только Дудаеву. Вопросы по оружию решались при личном моем участии. Оружие в Чечне было оставлено не без помощи Бурбулиса и Павла Грачева. Какие мотивы двигали ими, не знаю. Часть оружия перебросили в Абхазию на гражданских самолетах. Куда оно ушло дальше, тоже не знаю. И боеприпасы переправлены туда же. На вооружение наших воинских частей поступила совсем мизерная часть из оставленного имущества. И на черных рынках крутилось не так много оружия, как писали российские газеты. В основном оно уходило на сторону. Я получал лишь задания Дудаева, кому отпускать оружие, а продавал он оружие или дарил, не знаю».

Дудаев претендовал и на атомную бомбу в тот период, когда началась дележка ядерных сил бывшего Советского Союза. Чеченский генерал выдвинул претензию: «Мы никогда не смиримся, если России передадут все вооруженные силы и всё ядерное оружие. Или ядерное оружие поделят между собой только сильные республики. Мы против. Или ядерное оружие — всем. Или — никому». Так и вышло: никому, кроме России. А поскольку Чечня входит в состав России, то, можно считать, и Дудаеву достался кусочек ядерной мощи.