Трагический эксперимент. Книга 3

Октябрьскую революцию Парвус принял с восторгом. Через Радека он просил Ленина разрешить ему вернуться в Россию. В ответ Ленин произнёс знаменитые слова: «Дело революции не должно быть запятнано грязными руками». Расчёты Парвуса на то, что Ленин даст ему портфель наркома в советском правительстве, не оправдались. После того как большевики взяли власть, Парвус стал мешать и немцам, и большевикам: он слишком много знал. Уже в 1918 году Парвус стал яростным критиком Ленина. Особенно когда ленинский Совнарком объявил программу национализации банков, земли и промышленности. Эта программа, которую Парвус назвал преступной, ударила по его коммерческим интересам. Он решил политически уничтожить Ленина и начал собирать капитал, необходимый для создания сети русскоязычных газет от Китая до границ Афганистана и доставки этих изданий в Россию.

Вот образец критики Парвусом, называвшим себя «революционером мысли», русских большевиков: «Межеумки, недоноски цивилизации, оборванцы мысли, духовное тряпьё! Лучшие из них не в состоянии подняться над будничной жизнью, иначе чем по канату, протянутому другими. Когда их несколько, они образуют кучу; они от этого не делаются умнее, но становятся нахальнее». Впрочем, от ругани в адрес партии Ленина Парвус переходил к анализу большевизма: «Сущность большевизма простая — насаждать революцию повсюду, во всякое время, без всякого отношения к политическому моменту и другим историческим условиям. Кто против этого — тот враг, а к врагам нет другого отношения, как полное и немедленное уничтожение».

Парвус безоговорочно осуждал советскую форму государственной власти. «Советы рабочих и солдатских депутатов — организация смешанная, имеющая преходящий революционный характер. Они гораздо больше напоминают собой еврейский кагал, чем современную демократию. <…> Пролетариат должен сплотиться как класс, отдельно от других. Для этого лучше исторически выработанные формы: профессиональные союзы и социал-демократия по германскому образцу».

После того как в 1918 году Германия проиграла войну и кайзеровская империя пала, Парвус отошёл от публичных дел и решил остаток жизни провести в тихой и уютной Швейцарии. Но власти Швейцарии нашли повод, чтобы предложить Парвусу покинуть страну. Парвус перебрался в Германию, купил роскошную виллу под Берлином на острове Шваненвердер на озере Ванзее, где и прожил до своей смерти в 1924 году — в том же году, что и Ленин.

Смерть Парвуса не вызвала сочувственных комментариев ни среди «правых», ни среди «левых», ни в России, ни в Германии. Исключением, пожалуй, была брошюра его немецкого друга Конрада Хёниша, написанная в духе апологетики Парвуса. Клара Цеткин, назвавшая Парвуса «сутенёром империализма», утверждала, что «революционер умер в нём задолго до его телесной кончины. Его имя и его дело вначале были связаны с революционным прошлым германского пролетариата, позднее — с процессом гниения германской социал-демократии».

В некрологе, опубликованном в большевистской газете «Правда», Радек писал: «В Берлине скончался от удара в возрасте 55 лет Гельфанд-Парвус. Молодое поколение знает это имя как имя предателя рабочего класса, как имя не только социал-патриота, но человека, объединяющего в своём лице вдохновителя германской социал-демократии и спекулянта. Но старое поколение революционеров, старое поколение русских социал-демократов и участников рабочего движения Германии помнит Парвуса другим, помнит его как одного из лучших революционных писателей эпохи II Интернационала. Парвус — это часть революционного прошлого рабочего класса, втоптанная в грязь». <…> Одному из товарищей он сказал несколько лет тому назад: “Я Мидас наоборот: золото, к которому я прикасаюсь, делается навозом”»…

— Интересно получается, — заметил Семён. — Если Ленин для политической деятельности получал деньги от иностранных государств, то по современным Российским законам он является иностранным агентом!

— А за пораженческую агитацию сами большевики позднее расстреливали на месте как предателей.

— И что же это получается? В мавзолее кто лежит? Предатель и иноагент? Но для чего?

— А может быть, для того, чтобы все видели виновника трагедии страны?

Заместитель начальника Генштаба русской армии генерал-лейтенант Николай Михайлович Потапов встретил на вокзале старого знакомого — большевика Михаила Кедрова, который со временем возглавит Военный, а затем и Особый отдел ВЧК. Михаил Сергеевич ошарашил приятеля злой фразой, которая сильно встревожила генерала.

— Вскоре мы, большевики, выступим против Керенского, — предупредил его Кедров, — и первое, что мы сделаем, — это вдребезги разобьём ваш Генеральный штаб. — За что же? — удивился Потапов. — Ваша контрразведка занимается политическим сыском и после июльского выступления арестовала целый ряд наших товарищей.