Трактат о похмелье

Уже выйдя на улицу, супруги зашли в кафе «Ла Гранха», потому что ему хотелось выпить настоя ромашки. Он сказал, что на минутку зайдет в туалет, и исчез навсегда.

Его жена, через семь месяцев родившая двух мальчуганов весом три килограмма триста граммов каждый, больше никогда его не видела. От чистильщика обуви при кафе пострадавшая узнала, что ее супруг смылся через вторую дверь, ту, что рядом с туалетом. Полиция же выяснила, что тем же вечером не пожелавший стать отцом многодетного семейства похмельный лавочник сел на самолет до Мадрида, а в аэропорту Барахас пересел на другой, вылетавший ночью в Гавану. Вот и все.

Один уроженец Толедо, работавший официантом в гостинице в Каире, рассказал мне, как и почему он оказался в Египте.

Ночью 1989 года он в компании друзей праздновал прощание с холостяцкой жизнью. По традиции, это мероприятие всегда осуществляется непосредственно накануне свадьбы, дабы жених прибыл в церковь с хорошего бодуна. Его единственная и на всю жизнь невеста проделывала то же самое в ресторане с подругами.

Толедец порядком залил глаза красным вином из Вальдепеньяса и отвратительным полусухим шампанским, литрами лившимся в неизбежном баре с проститутками.

Сделав, что и как мог с мулаткой, оплаченной в складчину друзьями, он заснул, как убитый, в какой-то норе.

Его разбудил назойливый голос радио, сообщавший, что через двадцать минут он прибывает в Барселону. Он находился в купе поезда. Из-за обычной глупой шутки придурков-друзей он не успевал на собственную свадьбу. Но он не мог даже разозлиться по-настоящему: с похмелья голова раскалывалась на части.

В висках стучало, когда он сошел с поезда и поднялся в вестибюль вокзала Сантс.

Неизвестно, почему, но вместо того, чтобы позвонить невесте, отматерить друзей или направиться прямиком в аэропорт и попытаться успеть на первый же самолет до Толедо, он купил аспирин, выпил воды и спокойно позавтракал. Потом покинул вокзал, взял такси и велел отвезти себя в порт. Там он провел день, разглядывая пришвартованные корабли. Когда стемнело, ему удалось пробраться на торговое судно под норвежским флагом, который, как он прознал, снимается с якоря в полночь, но в каком направлении идет, неизвестно.

Его обнаружили в спасательной шлюпке уже у берегов Туниса и высадили в Суэце.

В Толедо он больше не вернулся, ни с кем в контакт не вступал, признаков жизни не подавал, и невеста так ничего о нем и не узнала.

Однако бывает, что за авантюрное похмелье приходится дорого заплатить.

Мой отец рассказывал историю времен его службы в авиапехоте в Пинар де Антекера, в Вальядолиде.

На казарменной гауптвахте отбывал наказание солдат родом с Канарских островов, красавчик и пройдоха. Неизвестно, почему он сидел там, а не в военной тюрьме. Он был снабженцем части, имел звание ефрейтора и промышлял на черном рынке продажей всякого имущества, но, главным образом, бензина. Навар он делил со своим капитаном, но когда воровство обнаружилось, все шишки достались канарцу, а капитан вышел сухим из воды.

Режим у заключенного канарца был довольно свободным. По воскресеньям ему даже позволялось прогуляться по Вальядолиду в сопровождении двух военных полицейских.

Однажды в субботу, когда у парня был день рождения, его приятель, сержант, дежуривший на гауптвахте, решил в качестве подарка пригласить к нему девку из Вальядолида. Но что-то не заладилось, и дело сорвалось. В порядке компенсации, сержант раздобыл бутылку коньяка, которую канарец и приговорил разом.

На следующий день, в соответствии с регламентом ефрейтор проснулся, страдая похмельем, но, несмотря на муторное состояние, не отказался от воскресной вечерней прогулки.

Улучив момент, когда конвоиры зазевались, он улизнул.

Был отдан приказ о поимке беглеца, но его так и не схватили.

Несколько месяцев спустя на имя капитана пришло письмо со странным почтовым штемпелем. Мой отец, служивший теперь снабженцем, вскрыл конверт, подержав над паром, прочитал и снова заклеил.

Письмо было от канарца. Он сообщал капитану, что после побега сумел добраться до Марокко, где он вступил в иностранный легион. Еще он рассказал, что все то время, пока они вели совместный бизнес, он трахал его жену, которая, по словам отца, была очень хороша и жила с капитаном в небольшом домике неподалеку от казарм. А чтобы капитан не сомневался в правдивости этого признания, канарец описал и маленький шрам на ягодице неверной супруги, и сильно выдающиеся соски, и родинку на покрытом черными вьющимися волосами лобке платиново-белокурой возлюбленной.

Письмо было из Индокитая, шел 1954 год и немного времени спустя разразилась битва при Дьен Бьен Фу.

В одной из биографий Франсиско Писарро рассказывается, как, находясь на острове Гальо, измотанный злоключениями перуанской кампании и удрученный состоянием своих людей великий конкистадор как-то ночью напился в одиночку прямо на берегу моря.