Трактир «Ямайка»

Странное, разношерстное общество собралось вокруг Джосса Мерлина. Стоя за стойкой бара под прикрытием батареи бутылок и стаканов, Мэри могла разглядывать всю компанию, сама оставаясь незамеченной. Посетители сидели верхом на стульях, или, развалившись на скамьях, подпирали стены, или дремали, повалившись на стол, а один или два, у кого голова или желудок оказались слабее, чем у остальных, уже растянулись во весь рост на полу. По большей части они были грязные, оборванные, обтрепанные, с всклокоченными волосами и обломанными ногтями: бродяги, браконьеры, воры, конокрады и цыгане. Был среди них фермер, который лишился своей фермы, потому что плохо управлял ею и к тому же мошенничал; пастух, который поджег хозяйский овин; лошадиный барышник, которого с позором выгнали из Девона. Еще один тип был башмачником в Лонстоне и под прикрытием своего ремесла помогал сбывать краденое. Человек, лежавший в пьяной отключке на полу, когда-то служил помощником капитана на шхуне из Падстоу, он посадил судно на камни у берега. Маленький человечек, который сидел в углу и грыз ногти, был рыбаком из Порт-Айзака, о нем говорили, будто он прячет в печной трубе полный чулок золотых монет, но откуда это золото, никто не мог сказать. Были там люди, жившие поблизости, в тени торов, и никогда не знавшие ничего, кроме вересковых пустошей, болот и гранитных скал. Один пришел пешком, без фонаря, от самого болота Крауди-Марш, что за Раф-Тором, одолев по дороге перевал через Браун-Уилли. Другой явился из Дизеринга и теперь сидел, уткнув нос в кружку, задрав ноги на стол, рядом с несчастным слабоумным дурачком, который приплелся из Дозмари. У этого убогого пол-лица закрывало фиолетовое родимое пятно, и он все время щипал его, оттягивая себе щеку; Мэри, стоявшей прямо напротив него, хоть их и разделяли бутылки, становилось дурно при одном взгляде в ту сторону. Если прибавить сюда застоявшийся запах алкоголя и табачного дыма да еще тяжелый дух множества немытых тел, неудивительно, что в ней поднималось физическое чувство омерзения, и Мэри знала, что не сможет долго с ним справляться. К счастью, ее не заставляли подходить к этим людям. Обязанностью Мэри было стоять за стойкой бара, по возможности не попадаясь никому на глаза, при необходимости мыть стаканы и заново наполнять их из бутылки или из крана, а Джосс Мерлин сам передавал стаканы посетителям, а то поднимал крышку стойки и выходил к гостям – посмеется с одним, перекинется грубым словцом с другим, кого-то похлопает по плечу, другому кивнет. В первый момент компания в баре встретила Мэри радостным ржанием и с любопытством таращила на нее глаза, потом кто-то хмыкнул, кто-то пожал плечами, и вскоре на нее уже никто не обращал внимания. Все усвоили, что она – племянница хозяина, нечто вроде служанки при жене Мерлина, и, хотя кое-кто из молодежи был бы не прочь потрепаться с ней, они опасались рассердить хозяина, думая, что он, возможно, держит ее здесь для собственного пользования. Поэтому Мэри оставили в покое, к ее большой радости, хотя, если бы она знала причину такой сдержанности, в ту же ночь убежала бы из трактира, сгорая от стыда и отвращения.

Тетя не появлялась на людях. Мэри время от времени замечала за дверью ее тень и слышала шаги в коридоре, а один раз увидела, как та испуганно заглядывает в щелку. Вечер тянулся бесконечно, Мэри никак не могла дождаться, когда же ей дадут отдохнуть. Табачный дым и пар от дыхания так густо висели в воздухе, что в комнате почти ничего нельзя было разглядеть, и усталым глазам Мэри лица мужчин представлялись размытыми, бесформенными пят нами, в которых выделялись лишь волосы да зубы в слишком больших ртах. Те, кто уже набрался под завязку и ничего больше не мог в себя влить, валялись трупами на скамейке или на полу, закрыв лицо руками.

Те, кто еще мог стоять, столпились вокруг грязного мелкого жулика из Редрута – он, видимо, считался здесь душой общества. Раньше он работал на шахте, но теперь она была заброшена, и он стал бродячим торговцем и лудильщиком, в связи с чем накопил огромный запас гнусных песенок и этими сокровищами теперь угощал компанию, собравшуюся в «Ямайке».