Трамвай идет в депо

Вот что она будет помнить всегда. Звук захлопывающейся автомобильной дверцы и еще тот горький, полный безнадежного отчаяния плач мужа, когда спустя две недели толстый холеный человек в дорогом пиджаке, улыбаясь, навел на него дуло пистолета.

И звук выстрела, конечно.

* * *

31 декабря

Новый год я встретила в постели. Спиртное мне было запрещено из-за приема лекарств, но я все-таки позволила себе один бокал, чтобы как-то скрасить настроение.

С двенадцатым ударом часов ночь разорвали звуки салюта, хлопушек и звонкого смеха. Во дворе люди весело праздновали наступление Нового года. Мои занавески озаряли разноцветные всполохи.

Накануне, после того как мне наложили швы, Крот отвез меня домой и даже поднял на руках в квартиру. Я с трудом сняла верхнюю одежду и переоделась в ванной в тонкую хлопковую футболку и пижамные байковые штаны. Потом открыла воду и долго стояла, глядя, как в мою роскошную раковину-чашу утекает последняя надежда на хорошее настроение в праздник.

Сейчас, когда все наконец осталось позади, я ощутила тяжелую грусть. Когда дело заканчивается плохо, всегда чувствуешь тоску, но в праздник это особенно печально. А впереди еще было тяжелое объяснение с Марией Павловной.

Мне пришлось позвонить ей из больницы, потому что я не хотела, чтобы печальную весть ей принесли полицейские. Несчастная женщина чуть с ума не сошла от обрушившегося на нее известия. Она расплакалась, и я не знала, как успокоить ее по телефону. Если бы она была рядом, я бы, наверное, нашлась как поступить, но в этой ситуации просто повторяла ничего не значащие слова в трубку, пытаясь ее утешить.

Надо отдать должное мужественной учительнице музыки: она взяла себя в руки и стала собираться. Чтобы ехать в больницу к внучке.

Мы договорились, что я встречусь с ней, как только немного подлечусь, и на этом прервали разговор. Но он ждал впереди, и эта перспектива была мучительна.

Крот перед уходом сварил мне кофе, причем Пират не отходил от него ни на шаг и терся об его ноги, выпрашивая еду. Мой гениальный взломщик, порывшись в холодильнике, нарезал ему колбасы. Я даже не протестовала.

Потом Крот постоял нерешительно в дверях, глядя, как я залезаю в кровать на негнущихся ногах, и сказал:

– Я позвоню завтра.

Я согласно кивнула и попросила его захлопнуть входную дверь, чтобы не вставать. Он двинулся в сторону выхода, но вдруг обернулся:

– По крайней мере, ты заработала себе на отдых и лечение.

Проваливаясь в обволакивающий черный сон, я прошептала:

– Нет, я не возьму с нее денег.

Сейчас за окном бушевали раскаты салюта, по телевизору шел пошлейший концерт, а я лежала в кровати с коробкой шоколадных конфет. Рядом со мной пристроился Пират, распластав свой роскошный хвост по соседней подушке. У меня не было ни сил, ни желания сгонять его на кресло.

– Валяй, спи, наглец. Недолго осталось, скоро домой поедешь.

Он, словно поняв, поднял голову и, посмотрев на меня, чуть слышно мяукнул.

Примерно в час ночи, когда я раздумывала, не лечь ли спать, раздался очередной звонок. Оказалось – Гарик.

– Мать! Ты мой герой! С праздником, кстати!

Я неразборчиво что-то пробурчала в ответ.

– Поверить не могу! Такое интервью с мэром! Да еще и прямо накануне ареста! У нас вся редакция на ушах стоит.

Я испугалась:

– Ты уже опубликовал?

– Конечно! Куй железо, как говорится.

– Меня, надеюсь, не упоминал?

– Не бойся, я помню про твое инкогнито. Интервью под вымышленным именем. Уже на сайте, если тебе интересно.

Я не поняла излишней радости друга:

– Там не было ничего выдающегося.

– Сам факт, Танька, сам факт! Мэр говорит, что непричастен к пропаже Одинцова, тогда как сам его и убил.

Я подтянулась на локтях, уселась поудобнее и включила прикроватное бра:

– А что, обвинение уже предъявлено?

– Пока нет официальных комментариев, но источники в полиции говорят, что он признался. Поет как птенчик. Поговаривают, ему еще какое-то дело пришьют. Мол, в связи с расследованием убийства Одинцова на свет вылезли и другие скелеты из его шкафа.

– Отрадно слышать.

– Я в шоке, что ты это записала! Не знаю, как тебя благодарить!

Он был навеселе. На фоне громко орала музыка. Какие-то люди звенели бокалами, и женский голос тоненько кричал, перекрывая остальных:

– Гаричек, хватит трепаться! Иди к нам…

– Сейчас, девчонки! – радостно заорал Гарик, даже не прикрыв динамик, чем оглушил меня.

– Вернись к жене, дубина, – поморщившись, проворчала я, – это будет мне наградой.

Кирьянову я позвонила сама.

– Ну как ты, девушка? – спросил он без приветствия. – Не хотел звонить, думал, спишь. С Новым годом!

– С Новым годом, – вяло ответила я, отправляя в рот последнюю конфету.

Она лопнула на языке и наполнила рот жидкой соленой карамелью. Меня затошнило от сладкого. Обычно я его не ем, но сегодня надо было чем-то себя поддержать.