Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2016 Январь-Июнь

Вот Бунин пишет: «Как смеет Блок смеет писать про музыку революции, когда убили столько народу?» Но в том-то и ужас, что одно другому не противоречит: отдельно — убили столько народу, а отдельно — музыка революции. Эта музыка всё равно была, всё равно звучала; и сделать вид, что её не было, совершенно невозможно. И сколько бы ни писал Бунин, что «Блок — это автор чудовищных кощунств», но Бунин в качестве духовного цензора — это тоже, знаете, на самом деле очень сомнительная роль. Конечно, Блок в своей собственной, личной, совершенно апостольской святости — фигура бесконечно более христианская и бесконечно более трогательная, чем Бунин, при всём уважении к нему. И «Двенадцать» — это глубоко христианская поэма; поэма о том, как выглядит на самом деле главная, истинная цель и главное содержание этой революции. Я уже не говорю о том, что это просто превосходно сделано по стиху. Она же разноразмерная вся, и вставлена эта замечательная стилизация под городской романс:

Не слышно шуму городского,

Над невской башней тишина,

И больше нет городового —

Гуляй, ребята, без вина!

Стоит буржуй на перекрёстке

И в воротник упрятал нос.

А рядом жмётся шерстью жёсткой

Поджавший хвост паршивый пёс.

Стоит буржуй, как пёс голодный,

Стоит безмолвный, как вопрос.

И старый мир, как пёс безродный,

Стоит за ним, поджавши хвост.

Надо вам сказать, что на самом деле образ пса, который здесь возникает постоянно, — он же не случайный, это не просто старый мир. Блок, который так любил собак, у которого был любимый сеттер Джой, Блок, у которого как раз собака садится на ковёр и говорит: «Пора смириться, со:р», — он так офранцузил английское «сэр». Собака — ещё же символ и любви, и дружбы, и уюта, и души очень часто в русской литературе. И вот то, что душа изгнана на улицу — это прямая рифма к замечательной блоковской прозе, к его новелле «Ни сны, ни явь», где есть эти страшные слова: «Душа мытарствует по России в XX столетии. Бродячая, изгнанная душа». «Уюта — нет. Покоя — нет»

, ничего не поделаешь. Ему всегда казалось, что гибель близко:

Дикий ветер

Окна гнёт.

Ставни с петель

Дико рвёт.

И когда этот ветер ворвался, глупо прятаться, надо стихии отдаваться! — что собственно и есть главный блоковский урок.

Я хочу сделать одно важное предупреждение. Я в следующий раз программу «Один» устрою в среду, со среды на четверг, если мне удастся подмениться. Если не удастся, то мы пропустим. Но думаю, что удастся, потому что я в четверг улетаю на десять дней. Поэтому я в следующую среду с вами услышусь. В конце концов нам, полуночникам, какая разница, в какое время не спать? Всех с Рождеством Христовым! Услышимся через неделю. Пока!

*****************************************************

14 января 2016 http://echo.msk.ru/programs/odin/1692844-echo/

Д. Быков― Доброй ночи, дорогие друзья! Сегодня я за Воробьёву. Связано это с тем, что я завтра улетаю на десять дней, будет у меня небольшая гастрольная поездка с совместными с Михаилом Ефремовым концертами. Давно мы вместе с ним не выступали. Хочется показать несколько новых номеров «Гражданина поэта», частью — старых. Подготовили мы с ним (это вниманию тех, кто ещё не решил, идти ли в Штатах на эти выступления) довольно большую программу так называемых «Стихов про меня». Мы делали уже несколько таких выпусков. На этот раз это стихи об Америке, стихи великих русских и советских поэтов — в диапазоне от Блока до Агнии Барто — на американские темы. По-моему, это занятная подборка.

Именно поэтому я сегодня пришёл в майке, которую видят те, кто меня видит, а остальным придётся поверить мне на слово, что это очень эффектная майка. Она куплена в центре Москвы за 600 рублей, продаётся абсолютно свободно. Называется она «Наш ответ на американские санкции», и на ней Владимир Путин в дзюдоистском кимоно пяткой в челюсть бьёт Барака Обаму. Причём Барак Обама выражает на своём лице крайнее недоумение и, я бы даже сказал, какое-то лёгкое неудовольствие по поводу происходящего. Эту майку я надеюсь как раз надевать на наши совместные выступления, чтобы американцы (и русские американцы в том числе) представляли себе ту атмосферу, которая сегодня в России создана. Это тоже ведь очень значимая, очень приятная деталь. И если это не экстремизм, то я уж не знаю что.