Трансляция

Злая ведьма. Страшные волки. Не слышно гудения машин. Ночь, возможно, «заблокировала» звуки цивилизации. Деревья стонут на ветру. Где-то поблизости раздается стук ветвей. Шорох мертвых листьев, словно что-то царапают подушечки лап неизвестного хищника.

«Не паникуй, – думаю я. – Ты ведь этого хотел. Даже если и нет, то какая разница. У тебя нет вариантов. Ползти обратно к Ксану на коленях? Закончить, как Катя? Как Сара?»

Откуда-то из леса доносится гудок. Поезд?

Пора двигаться дальше. С трудом двумя руками поднимаю с земли рюкзак.

Выпрямляюсь вместе со своей ношей, последний раз оглядываюсь через плечо и начинаю идти вперед.

Я шагаю по дороге уже около двадцати минут. Мне хочется пить. В рюкзаке лежит бутылка воды. Споткнувшись, останавливаюсь и пытаюсь вытащить ее из рюкзака. Сначала у меня ничего не получается, но потом я хватаю ее – и внезапно делаю открытие: она пуста.

Я ощупываю и обнаруживаю трещинку в пластике. Проклятье!

Минуту назад я еще не очень хотел пить. Теперь у меня резко пересыхает в горле.

Я впадаю в панику.

«Я заблудился. У меня нет воды. Я не знаю, куда иду, и не понимаю, что делать. Я совершил ужасную ошибку. Я хочу вернуться домой».

Я расползаюсь от жалости к себе, пока не приходит в голову, что полмиллиарда людей прилипли к экранам своих гаджетов и наблюдают.

Я стараюсь вообразить, какие картинки они сейчас видят. А что они думают о моей попытке сбежать? Они хохочут? Или сочувствуют мне?

Странно. Может, я просто скучаю по ним? А вдруг миллионы подписчиков захотят отключиться. Может, они найдут себе новое развлечение.

Новое шоу с новой звездой. От этой мысли я холодею.

В отчаянии сбежав от Ксана, я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что никто не будет заинтересован в моей жизни. Ведь если никто не будет смотреть на меня, то какой смысл торопиться?

Я заставляю себя сосредоточиться на настоящем. Моя цель – отвлечься от мрачных мыслей. Необходимо составить план. Во-первых, я решил провести инвентаризацию запасов. Хотя синтетический шнур мешает мне, я в конечном итоге успешно вываливаю содержимое рюкзака на дорогу.

Почти все – мокрое, включая одежду и спальник. Фонарик не работает.

Я откручиваю головку для проверки батареи: вода выливается на землю.

Отбрасываю фонарик в сторону вместе с бутылкой и переупаковываю рюкзак.

Не придумав ничего лучше, я опять начинаю идти вперед.

Спустя несколько часов рассвет сменяет ночь. Робкие солнечные лучи раскрашивают небо фиолетовыми и розовыми полосами.

Дорога исчезла. Под моими ногами – мерзлая грязь. Деревья тоже пропали.

Слева и справа – живые изгороди, за которыми виднеются поля.

Я начинаю представлять окрестности Лондона, пытаясь понять, где я мог находиться до того момента, как меня поймали. Хотя чем меньше я знаю, тем лучше. Я продолжаю двигаться.

Мое дыхание учащается, на глаза выступают слезы.

«Скоро это закончится», – думаю я.

Но я не уверен, что так действительно произойдет. По словам Ксана, я – никудышный лгун.

Вдруг я вспоминаю – сегодня Рождество. Праздник, который не так уж много значит для меня. Я не религиозен, и подарки не приносят мне такой радости, как раньше, ведь я, как правило, мгновенно получаю все, что только пожелаю.

Но я думаю о родителях. Без сомнения, сейчас они проснулись. Они рано встают. Возможно, мама уже позвонила мне и выпалила свое несколько бессвязное, если не сказать бессмысленное послание.

Рождество в доме родителей – это не для меня. Выцветшая пластиковая ель и старые украшения удручающе действовали на мою психику.

Я думаю, можно счесть своеобразной иронией фразу моей мамы. Пару недель назад я услышал ее застенчивое объяснение, дескать, они планировали «тихий семейный» праздник, и будет хорошо, если я не появлюсь.

Я не планировал навещать родителей, но тут я сорвался.

«Вот как! – воскликнул я. – Ладно. У меня все равно другие планы».

Сегодня я бы сделал что угодно, лишь бы оказаться там, погреть ноги у старинного электрокамина, обожраться пережаренной индейкой или утолить жажду глинтвейном со специями.

Жажда.

С каждым часом я все больше ощущаю нехватку воды. Мое горло – сухое, язык – толстый и опухший. Дважды я останавливался – покопаться во влажном рюкзаке – и пытался опустошать скудные запасы в свое утешение. Это не получалось.

Зерновые батончики и картофельные чипсы, которые я упаковал в дорогу, практически невозможно проглотить: они мгновенно превращались в опилки во рту. После каждой такой попытки жажда усиливается.

Солнце взошло. От полей поднимается пар: как будто огонь, пылающий где-то в недрах, хочет вырваться на поверхность планеты.

Но в действительности холодно. У меня плотное пальто, но я забыл перчатки, и пальцы уже обветрились и покраснели. Я не в состоянии спрятать их в карманы, поэтому прижимаю саднящие подушечки к губам и дую на них, пытаясь согреть собственным дыханием.

Я шатаюсь. Я не видел ни одного признака жизни с тех пор, как начал идти. Ни одна машина не проехала: нет никакого намека на трафик.