Транзит Сайгон - Алматы

— Вы можете на неё рассчитывать, — пообещал Шеннолт. Это был высокий, сухощавый человек, одетый в лётную кожаную куртку, «бомбер», с гоминьдановской нашивкой на рукаве — белым солнцем на синем фоне. Американское правительство на той стадии не желало, чтобы ему приписывали военное вмешательство в дела азиатских государств. Формально эскадрилья «Летающие тигры» была набрана из добровольцев американского происхождения, якобы сочувствующих идеям Чан-Кайши. Как бы там ни было, вскоре после этого разговора на базы Вьетминя начали регулярно поступать хорошо упакованные ящики с «кольтами-45», пистолетами-пулемётами Томпсона и портативными рациями американского производства. Разумеется, собеседники тогда не могли догадываться каких эпических масштабов достигнет военное вмешательство США в дела Вьетнама всего два десятка лет спустя.

16.

В июле сорок четвёртого, проведя скрупулёзную рекогносцировку местности в трёх приграничных областях Северного Вьетнама, Зиап посчитал, что его отряды самообороны готовы к полноценному восстанию. Он собрал большинство лидеров движения на базе, где уведомил их о предстоящем начале полномасштабной антифашистской войны на два фронта. Хошимин успел отменить это решение, запиской, отправленной с курьером, добравшимся до базы как раз вовремя, ещё до начала предполагавшихся боевых действий. Тем не менее Зиап всё же объявил в этих трёх провинциях партизанскую «зону безопасности», открытую для всех коммунистов и антифашистов страны. Начался приток людей, на который рассчитывал Зиап. После первых операций он уже не сомневался в идейной стойкости и качестве человеческого материала, находившегося в его руках. Теперь ему позарез нужны были массы — настало время противопоставить врагу помимо качества ещё и количество.

В ноябре партизаны дядюшки Хо, как они его уже прозывали между собой, напали сразу на несколько аванпостов вишистской гвардии, завладев их арсеналами огнестрельного оружия, снаряжения и взрывчатых веществ. Реакция адмирала Деку была молниеносной. В регионе начались массовые расстрелы местного населения, заподозренного в пособничестве коммунистической герилье. Вооружённые отряды колонов прочёсывали местность, намеренно и целенаправленно уничтожая зерновые амбары местных крестьян, сжигая целые деревни, убивая мирных жителей.

— Только за последние две недели чрезвычайными судами Верхнего Тонкина к смертной казни было приговорено свыше трёхсот человек, мой адмирал, — докладывал Жак Коллу.

— Прекрасно! Так держать! Мы сотрём коммунистическую заразу с лица этой земли, — орал Деку, входя в раж, стуча обоими кулаками по столу и яростно пыхтя своей неизменной «Житаной», прилипшей к нижней губе.

— Тем не менее, мой адмирал, — Жак смущённо кашлянул.

— Эти показатели никак не отразились на масштабе партизанских действий красных и статистике нападений на оружейные склады.

— Готовьте приказ от моего имени генералам Сабатье и Алессандри — я назначаю проведение новой карательной экспедиции на двенадцатое марта! — выкрикнул адмирал вне себя от гнева. Он просто взбеленился, натуральным образом. — Франция потерпела поражение везде, где только можно, но только не здесь. Здесь Франция не сдаётся! Здесь Франция не проиграет! Мы её последний оплот, и мы её отстоим.

О да, он отмстит красным за всё — и за горечь поражения национальной революции, и за бегство маршала Петэна в Зигмаринген, и за расовое унижение от японцев. Жак Коллу поклонился и вышел.

9 марта, после ночи взрывов, бомбардировок и зенитного огня, в опиумокурильне «У Нама» было необыкновенно пусто. Я вывел наружу свой верный велосипед и быстро покатил по рю де ла Помм. На городских улицах царило странное затишье, лишь издали слышался какой-то возбуждённый гул толпы, изредка прерываемый отрывистыми выкриками команд на японском, так сильно похожими на собачий лай. Когда я выехал на бульвар Шарне, моим глазам предстало странное зрелище. По обеим сторонам тротуара столпилось невероятное количество зевак из числа местного населения. Движение было перекрыто, и вдоль всего бульвара в сторону парка Мориса Лонга японские солдаты прикладами и штыками гнали целые толпы французов и других европейцев. В самом парке японская пехота выстроилась в каре, ощетинившись рядами поблёскивавших на солнце, тщательно отточенных штыков.