Транзита не будет

— Смотри-ка, Байрам, этот псих очнулся! — хрипло воскликнул один. — А я думал, ты его совсем пришиб. Я же слышал, как хрустнули его кости, когда ты его прикладом угостил?

— Видать, живучий, сволочь, — низким, рокочущим голосом заговорил второй. — Берите его, Керим-хан не любит ждать!

Первый и третий, не проронивший ни слова, аскары[16] шагнули к пленнику, подхватили под локти и поволокли к выходу. Фархад решил пока не сопротивляться, тем более что и сил еще было недостаточно для полноценной схватки. Во дворе он, правда, сделал попытку встать на ноги, и тот, кого назвали Байрамом, высокий и поджарый пуштун, одетый в комбез и берцы американского образца, уважительно похлопал Фархада по плечу.

— Молодец, настоящий зоравар[17]! Иди сам.

Под конвоем эмира провели в его же бывший дом, в комнату для приема гостей. Керим-хан удобно расположился на диване с подушками и пил чай. Рядом сидела молодая, коротко стриженая женщина, одетая, как и Керим, по-походному, в штаны и куртку военного покроя. Она тоже пила чай, а рядом с ней, на подушке лежал автомат. Женщина не была пуштункой, хотя явно имела среди предков персов или арабов.

Фархада поставили перед дядей и попытались опустить на колени, но здесь уже эмир уперся и даже оттолкнул одного из конвоиров. Неизвестно, чем бы все закончилось, но Байрам мгновенно прервал начавшуюся было драку.

— Прочь отсюда, дети шакалов! — рявкнул он на подчиненных, и обоих как ветром сдуло.

С минуту Керим и его женщина с любопытством разглядывали пленника, затем хан спросил:

— Скажи, врары[18], зачем ты убил моих людей и сжег лабораторию?

Фархад выпрямился и посмотрел на дядю с презрением.

— Все же ты признал меня?.. Я сделал доброе дело. «Белая смерть» убивает тысячи тысяч людей, значит, ей не место в нашем мире!

— Надо же! — неожиданно рассмеялась женщина. — А сам-то ты давно ли занимался ее производством?

— Помолчи, шызра[19]

! — поморщился Керим. — Я не знаю, кто ты на самом деле, — спокойно сказал он Фархаду, — но ты ведешь себя слишком уверенно, чтобы быть самозванцем. Почему бы тебе и не быть моим племянником?.. Так зачем ты пришел сюда, в кири?

— Я — Сын Солнца, Фархад Сарбуланд, говорю тебе, Керим Амаль, уходи туда, откуда пришел! — голос эмира отвердел. — Это моя земля, земля моих предков, и никто на ней отныне не станет выращивать смерть!

— Думаю, ты все же тронулся умом после удара Байрама, — покачал головой хан. — Ну, сам посуди, как я могу послушать тебя, если восемь дней назад похоронил Фархада со всеми почестями и, поскольку детей и братьев у него не было, по решению джирги нашего каума был объявлен веш[20]. По нему кири Сарбуланд достался мне.

— Я сумею доказать спинжираям[21], кто я такой!..

— Сомневаюсь, — недобро усмехнулся Керим. — Байрам, выведи этого самозванца за дувал, на дорогу к Файзабаду и проследи, чтобы ушел в нужном направлении. А вздумает вернуться, убей!

— Ты совершаешь большую ошибку, дядя, — мрачно бросил Фархад, когда его потащили к выходу. — Запомни, отныне ни тебе, ни твоим людям больше не придется спать спокойно, пока вы будете выращивать «цветок забвения»! Я не позволю вам…

Аскары вытолкнули пленника во двор. Керим-хан потемнел лицом и вернулся на диван. Байрам все еще стоял в дверях, ожидая последнего слова хозяина.

— И что, ты так и отпустишь этого психа? — ехидно поинтересовалась «амазонка», поглаживая ствол своего автомата.

Керим проигнорировал вопрос, молчал долгую минуту, изредка прихлебывая остывший чай из пиалы. Потом поднял голову и встретился взглядом с Байрамом. Тот кивнул и вышел.

— Давно бы так! — хохотнула «амазонка». — Я тебя не узнаю, дорогой — ты становишься добрым?

— Прекрати, Ирма! — не сдержался Амаль. — Еще раз посмеешь раскрыть рот при моих людях, отправлю в горы поля сторожить!

Женщина испуганно глянула на него и отодвинулась на самый край дивана.

— Все будет так, как должно быть, — уже спокойнее добавил Керим. — Принеси-ка мне лучше кальян.

* * *

Четверо вышли из кири Сарбуланд и поднялись на ближайший холм, откуда темная лента дороги прихотливыми петлями спускалась в долину и убегала к недалекому хребту. Слева от дороги холм обрывался десятиметровой кручей, на дне которой бился среди камней непокорный зиме ручей. Байрам подвел пленника к краю скалы, разрезал ремни, стягивавшие запястья.

— Все, зоравар, прощайся с этим местом, ты его больше никогда не увидишь.

Фархад медленно и тщательно растер затекшие руки.

— Ты же умный человек, Байрам, — заговорил он. — Почему ты занимаешься таким грязным делом? «Цветок забвения» несет людям смерть!..

— Голод тоже несет смерть, — возразил тот. — Если крестьяне не будут выращивать мак, им не на что будет купить еду и одежду для своих детей.

— Глупости! Если они вместо мака станут выращивать хлеб и кунжут, то будут сыты сами и накормят своих детей и стариков.