Транзитом по реальностям

Бог его знает, что он там подумал, но неодобрение я явно почувствовала и в выдохе, и в движениях, и во взгляде, брошенном буквально на секунду. Сразу же стало страшно, что он сейчас уйдет, и я останусь совсем одна в этом потерянном мире. Его явно уже напрягала вся эта ситуация. Снова сокрушенно выдохнул, завозился.

- Ну что, может в больницу?

- В психушку?

Он слишком долго молчал.

«Что, реально думает, куда меня лучше сдать?», - напряглась я, повернулась к нему, глаза жгло от назревающих слез. Взгляд его, грустный и с сожалением, вывел меня окончательно. По щеке побежала первая щекотившая кожу мокрая дорожка, за ней не задержалась и вторая. Я моргнула, шмыгнула и заревела.

- Не в психушку, назад в травматологию, - сжалился и совсем виновато попытался оправдаться, - от сотрясения и умереть можно. Автобус, он хоть и порожняком, больше двух тонн будет. Такой махиной тебя приложило. Вот и последствия...

Мастер он успокоить. Я завыла сильнее. Вопли эхом загремели по подъезду.

Иван схватил меня за руку и потащил вниз.

- Пошли, пошли. На воздухе хоть подышишь. Да тише ты, что орешь как ненормальная? – его явно напрягало мое поведение.

Я не слушала, упиралась, выла и отказывалась куда-либо идти. Из одной квартиры на мою истерику выглянула любопытная бабка. Баба Люда, ей всегда до всего есть дело. Завозмущалась, что мы тут шум подняли - бомжи и наркоманы. Какие бомжи? Это я-то бомж? Она что, охренела совсем? Глаза пусть разует. Да, я как свинья грязная, но я же ее соседка. Опешив, я даже замолкла, уставилась на нее, раскрыв рот.

- Что вылупилась, шалава, - закричала в щель между дверью и косяком бабка, опасливо прячась, - пошли вон, сейчас милицию вызову. Трутся тут. Вон пошли!

- Пойдем, - снова настойчиво потянул меня Иван. Я икнула и поплелась покорно за ним. На улице, вдохнув свежий воздух, снова запричитала.

- Я что, так плохо выгляжу, что она меня бомжом и шалавой назвала?

- Ну, вообще-то да, не очень, - покосился на меня. Да, чумазая и зареванная, но Баба Люда могла бы и спросить, что со мной случилось. Что за безразличие?

- Она что, меня не узнала? – завопила я с новой силой.

- А ты узнала? – Иван удрученно оглядывался по сторонам, наверное, выискивал удобную причину смотаться от меня.

- Конечно. Баба Люда. Людмила Сергеевна.

- Людмила Сергеевна, - рассеянно повторил он за мной, напряженно размышляя о чем-то своем. Потом взял мое лицо в ладони, большими пальцами стер мокрые дорожки. Уставился. Глаза бегали. – Знаешь, Оля, или кто ты там. Я ни хера не понимаю. И вообще, мне надо автобус в парк загнать давно уже, я тут из за тебя ужин и два рейса пропустил, деньги еще сдать. – В общем и дураку понятно - наделала я ему кучу проблем. Раздраженно отпрянул, торопливо взглянул на часы. Да, у него были наручные часы, предмет встречающийся сейчас довольно-таки не часто. – Что делать будем, потеряшка? Только не реви, - хмуро предупредил.

Я кивнула, глубоко вдохнула – реветь не буду, опасаясь, вдруг уйдет, схватила на всякий случай его за руку.

- Давай деньги сдадим, - неуверенно предложила, он покачал головой, тяжело вздохнул, наверняка посчитав меня совсем ненормальной, и мы поехали в автопарк.

- Не тошнит? Голова не болит? – Иван допрашивал меня. Спустя где-то час мы шли пешком со стоянки. Шли - это громко сказано - я плелась.

- Голова нет. Плечо болит и вот здесь, - потерла бедро и чуть ниже поясницы.

- Задница?

- Задница, - согласилась я.

- Задница - это серьезно, - задумчиво проговорил он. - Не переживай, найдутся твои родные, - обнял меня аккуратно, прижимая больным боком к себе, - потерпи немного, сейчас придем.

«Сейчас пришли» мы к нему домой. Неподалеку пятиэтажка. Мы жили, в принципе, недалеко друг от друга. И автобусная парковка тоже рядом. Поднялись на последний этаж, зашли в квартиру. Судя по планировке – две комнаты.

- Что так поздно? – из одной выглянула девушка. Опешив, оглядела меня, красноречиво ахнула. – Охренеть! – сегодня все так на меня смотрели, что я даже уже боялась взглянуть на себя. Повернувшись, сбоку на стене нашла зеркало, большое, в полный рост.

- Пипец, - согласилась я, увидев отражение. Даже в самом глубоком детстве я так по-свински не выглядела.

- Давай помогу, - Иван по-джентельменски стянул с меня измазанный в грязи некогда белый плащ.

- Это где это она так? – топталась рядом девчонка, это, пожалуй, первый человек за сегодняшний вечер, который не брезгливо, а с сочувствием посмотрел на меня. Не считая Ивана, конечно.

- Я ее сбил, - пояснил он.

- В смысле, - челюсть у девушки отвисла.

- На автобусе.

После напряженной обдумывающей тишины:

- А почему она здесь, а не в больнице.

- Не хочет и ничего не помнит.

- Как сбил, не помнит? – посмотрела на меня оценивающе.

- Нет, кто она - не помнит.

- Дык тем более в больницу или в полицию!

Я прекрасно понимала, что девушка логично рассуждает, но мне совершенно не хотелось ни в одно из перечисленных учреждений.