Трапезундская империя и Западноевропейские государства в XIII–XV вв.

Оценивая систему отношений, которая сложилась у Трапезундской империи с различными странами Европы, необходимо отметить многообразие форм связей, неодинаковую степень их прочности. Естественно, наиболее регулярными были контакты Трапезундского государства с развитыми итальянскими торговыми республиками. Они имели большое политическое и экономическое значение для всей империи Великих Комнинов. Однако последней пришлось вести постоянную и трудную борьбу за обеспечение и реализацию тех выгод, которые могли дать широкая левантийская торговля и пребывание венецианских и генуэзских купцов и предпринимателей в городах Понта. В ходе этой борьбы империя сохранила известный налоговый контроль над иностранной торговлей. Несмотря на снижения коммеркиев, они существовали до последних дней Трапезундской империи и составляли важный источник ее доходов. Нам представляются несправедливыми суждения о том, что Трапезунд, как и Константинополь, не мог ничего противопоставить военному и экономическому давлению со стороны Венеции и особенно Генуи, кроме платонических протестов[987]

. Причины того, что, идя на вынужденные компромиссы и даже немалые уступки, Трапезундская империя в значительной мере удерживала свои позиции, коренятся не в географическом удалении Понта, как можно было бы полагать. Достаточно вспомнить, что постоянной базой всех генуэзских действий против Трапезунда была Каффа, второй по величине, после Константинополя, город-крепость на Черном море, лежавший прямо против Трапезунда. Сильные опорные пункты итальянцы имели в Константинополе и Тане. Причины сохранения Трапезундской империей предпочтительных, по сравнению с Византией, позиций в отношениях с Венецией и Генуей коренятся, по нашему мнению, в следующем. Трапезундские феодалы, как уже отмечалось, были в целом заинтересованы в регулярных и значительных поступлениях от торговли. С самого начала империя не знала и не создавала прецедента беспошлинной торговли иностранных купцов. Местное купечество проявляло активность во внутричерноморской торговле, в связях с Востоком. Народные массы Трапезундской империи сопротивлялись итальянскому засилью и поднимались на борьбу всякий раз, когда оно принимало угрожающие размеры. Но распри между самими феодальными группировками создавали почву для иностранного вмешательства, ослабляли силы общего сопротивления. В 1349 г. стоявшая у власти феодальная группировка во главе с императором Михаилом бесславно капитулировала перед нажимом генуэзцев, а в 1376 г. венецианцы рассчитывали на прямую измену «баронов». Однако в целом трапезундское правительство умело применялось к особенностям международных отношений того времени. Это выражалось и в использовании противоречий между двумя основными конкурентами — Венецией и Генуей, и в создании систем договорных отношений с Грузией, Мангупом, Синопом, соседними сельджукскими и туркменскими государствами, и в том, что Трапезундская империя в своей итальянской политике учитывала нарастание турецкой угрозы.

Существование итальянских торговых поселений в Трапезунде и других городах империи имело для последней двоякое значение: торговля и война шли рядом. Большие выгоды от первой отчасти «компенсировались» потерями от конфликтов и угрозы столкновений. Отношения Великих Комнинов с Венецией были более прочными и стабильными, чем с ее лигурийской соперницей. Василевсы стремились уравновесить экономическое и политическое могущество Генуи на Понте, идя на сближение с Республикой св. Марка.

В глазах средневековых европейских политиков, и прежде всего папской дипломатии, Трапезундская империя была форпостом христианства на Востоке. В Европе хорошо знали о том высоком месте, которое занимала трапезундская митрополия во вселенском патриархате, о том, что она осуществляла церковное управление рядом соседних территорий, находившихся под властью турок (епископии Амасии, Колонии, Алании и т. д.). Наконец, Трапезундская империя играла видную роль в переговорах о заключении унии, и ее согласие прислать представителей на Ферраро-Флорентийский собор (1438–1439) приветствовалось папой Евгением IV как акт, имевший большое значение для успеха соединения церквей. Вспомним, что на Лионском соборе 1274 г. трапезундских представителей не было, а реакция трапезундского правительства па принятие унии Византией была резко отрицательной, что привело к превращению понтийской столицы в один из центров антиуниатского движения. Папство добивалось от трапезундского правительства благожелательного отношения к широкой миссионерской деятельности католических орденов на Востоке.