Траурный эндшпиль (СИ)

— А ну слезь, ската! (1) — воскликнул я, когда увидел, как выпавший артефакт оказался погребён под телом обезглавленного зомби.

Пинком скидываю труп с артефакта, чтобы кровь не набежала, после чего ухожу в сторону, чтобы зомби не натоптали. Вернусь, как закончу с этими…

Никаких особенных зомби тут нет, но это нормально, ведь все они склонны обретаться только там, где есть реальные шансы чем-нибудь поживиться. Я же здесь вообще никогда появляться был не должен, это, вообще-то, не моё решение, поэтому тут только серая масса обычных зомби, которые давно уже ни во что не верят и ничего не ждут.

Минут через тридцать, в ходе методичного истребления мертвецов, с широким применением маневрирования, я зачистил двор и почувствовал, что надо прикончить примерно два раза по столько же, чтобы у маски Ахилла состоялся прогресс потенциала.

Возвращаюсь к тому трупу, из которого выпал артефакт. Этот артефакт был странной штукой, представляющей собой некую сложенную нарукавную повязку или ленту, смысл которой я понял лишь тогда, когда перевернул её мечом.

Название:

Лента «За доблесть»

Тип: магическая лента

Потенциал: необычный

Краткое описание: это наградная лента 14-го карнеймского гренадерского батальона, вручаемая отличившимся гренадерам, проявившим беспримерную доблесть в бою. Существенно увеличивает болевой порог носителя.

Белая лента, которую ещё непонятно, как носить, будет серьёзно демаскировать, но существенно возросший болевой порог — это круто. Берём.

Пришлось лезть в интернет, чтобы понять, как правильно носить наградную ленту, но всё оказалось очень просто. Носить её надо как ленту «Выпускник-2010» или «Мисс Вселенная-2022». Последнюю я, ха-ха, никогда не носил, но представление имею.

Надеваю ленту и прислушиваюсь к ощущениям. Высокий болевой порог никак не почувствовать, надо пробовать. Сначала снимаю ленту, а затем отцепляю и снимаю левую бронеперчатку. Лёгкий щипок бронеперчаткой показал, что Ахилл — это совершенно неподходящий объект для испытаний, потому что я вообще ничего не почувствовал.

Снимаю маску Ахилла, кожа смягчается и я щипаю себя — неприятно. Надеваю ленту и снова щипаю себя — гораздо менее неприятно, но щипок всё ещё чувствуется. То есть это даже круче, ведь я не лишаюсь способности воспринимать боль. Возвращаю маску на лицо, перчатку на руку и продолжаю свой праведный путь.

Бегом покидаю двор, оставляя за собой сотни тел, после чего пересекаю проспект Ленина. Надо идти на проспект Стачек, выйти на Петергофское шоссе и оттуда выйти на Сергиевскую слободу, где на берегу точно должно быть что-то водоплавающее.

— Алло, — ответил я на вызов от бабули, когда успешно вышел на проспект Стачек.

— Ты как? — спросила она.

— Нормально, — вздохнул я, снимая маску. — Решаю вопрос, как вернуться на остров.

— Можешь не торопиться с возвращением? — спросила она.

— А что там у вас? — удивился я. — Неужто контра подняла голову и ты не хочешь, чтобы я к ней, внезапно, примкнул?

— Нет у нас никакой контры, и ты бы к ней не примкнул, — усмехнулась Агата Петровна. — Надо сходить в Красное село.

— Зачем? — сразу же спросил я.

— Там находится община, с которой мы имеем связь, — ответила бабуля. — Надо проведать их, установить, так ли там всё, как они говорят, ну и показать себя. Мы не рискуем отправлять отряды по воде, а тут ты, как раз, рядом.

— В нынешних условиях это ни разу не рядом, — не согласился я. — Километров пятнадцать придётся протопать.

— Мы вооружим твой корабль НАТОвским артиллерийским оружием, гаубица сто пять миллиметров, маркировано как «М119», — сделала мне предложение бабушка. — Боеприпасов к нему у нас хватает и проблем с ними у тебя не будет, если в будущем найдёшь американские военные базы.

— Ладно, считай, что ты меня убедила, — хмыкнул я. — А корпус корабля выдержит?

— Поставим туда целую подвижную установку, — заверила меня бабушка. — Всё он выдержит.

— Тогда я выдвигаюсь в Красное село, — решил я. — Что за ребята там, чем знамениты?

— Главным там некий Пётр, бывший военный, — начала она выдавать мне важную информацию. — Отношения к действующей армии не имеет, в списках Готланда не значится, то есть если и военный, то глубоко в отставке. Правой рукой у него некая Светлана, а ещё есть какой-то Геннадий, с которым я разговаривала, когда Пётр был занят. Обещают поставлять зерно, но в обмен хотят боеприпасы и оружие.

— От меня там что требуется? — спросил я.

— Просто узнай, как там обстановка, — вздохнула бабушка. — Ты не будешь там в роли посла. Ты там просто один из нас, который заглянул по случаю. Узнай, чем они там дышат, реально ли способны поставлять зерно и оцени их боевой потенциал.

— Шпионаж, короче, — усмехнулся я.

— Не без этого, — не стала спорить Агата Петровна. — Но времена нынче такие, что нельзя никому доверять.

— Вы им ничего не говорите о том, что я приду, — попросил я. — А то мало ли. Если по радио произошёл развод, то я не хочу, чтобы за мной охотились какие-нибудь ублюдки. Сам приду, попрошу, чтобы связались с вами, удостоверились в личности, а дальше по ситуации.